Острова в океане - Эрнест Хемингуэй

Сны – тоже не решение вопроса, сказал он себе. Лучше ужотноситься к ним попросту и не ждать от них анестезирующего действия. Давай-капродумаем это до конца.

Все, что у тебя теперь есть, – это твоя главная задача,и те частные задача, которые приходится решать попутно. Это все, что у тебятеперь есть, так что относись к этому по-хорошему. Больше тебе никогда не будутсниться приятные сны, поэтому спать, может, вовсе не стоит. Просто нужно лежатьи чтобы голова у тебя работала, пока не откажет, а уж если заснешь, будь готовко всяким кошмарам. Ночные кошмары – таков твой выигрыш в азартной игре,которую затеял кто-то другой. Ты принял правила и сделал ставку, и вот что тебевыпало: тяжелый, беспокойный сон. А могла выпасть и полная бессонница. Но этотсвой выигрыш ты обменял на то, что у тебя есть теперь, так что не жалуйся. Вотсейчас тебя уже клонит ко сну. Так спи, только будь готов проснуться весь впоту. Ну и что? А ничего, совсем ничего. Но ведь было время, когда ты всю ночьспал с женщиной, которую ты любил, и был счастлив и просыпался, только когдаона будила тебя, потому что ей хотелось любви. Можешь вспоминать то время,Томас Хадсон, не знаю только, станет ли тебе легче от этого.

Хотел бы я знать, есть ли у них перевязочный материал длявторого раненого. Если они успели раздобыть перевязочный материал, могли успетьи еще кое-что раздобыть. А что именно? Как ты думаешь, что у них есть крометого, о чем тебе известно? Едва ли много чего. Ну, пистолеты, может, несколькоавтоматов. Может, немного взрывчатки, которую они попытаются приспособить кделу. Я обязан исходить из возможности, что у них есть и станковый пулемет.Только не думаю. Вряд ли им хочется драться. Чего им хочется – это выбраться кчертям отсюда и попасть на испанский пароход. Будь они расположены драться, онибы в ту ночь вернулись и захватили Конфитес. Хотя кто знает. Может, что-нибудьнасторожило их. Может, они увидели на берегу наши бочки с горючим и подумали,что мы на ночь возвращаемся туда. Ведь они же не знают, кто мы. Они моглиувидеть бочки на берегу и решить, что на Конфитес базируется какое-то судно,потребляющее много горючего. И потом, едва ли им хочется драться, имея ужераненых на борту. Правда, шхуна с этими ранеными могла бы где-нибудь отстоятьсяночью, а те, кто способен к бою, высадились бы и захватили радиостанцию, еслиим очень нужно было связаться со второй подлодкой. Хотел бы я знать, кудадевалась эта вторая подлодка. Что-то очень с ней странно все.

Подумай-ка лучше о чем-нибудь более веселом. Например, какприятно будет стоять у штурвала спиной к солнцу. Но помни, что, наевшисьсоленой рыбы, они теперь лучше разбираются в местных условиях, так что придетсятебе поработать головой. Он заснул и проснулся только за два часа до рассвета,когда его стали кусать мошки. Мысли о деле успокоили его, и он проспал этовремя без всяких снов.

Они снялись с якоря еще до рассвета, и Томас Хадсон повелсудно по узкой, похожей на канал протоке между двух отмелей, серевших по сторонам.К восходу солнца он уже выбрался из этой протоки и, осторожно минуя каменистыевыступы большого рифа. взял курс на север, туда, где синело открытое море.Можно было выиграть в расстоянии, пройдя вдоль рифа с внутренней стороны, нотам путь был бы опаснее.

Ветер улегся, и море было настолько спокойно, что волны лишьтихо плескались у камней. Но день обещал быть горячим и душным, и можно былождать, что после полудня налетит шквал.

Его помощник взошел на мостик и огляделся кругом. Потом сталвсматриваться в дальнюю полосу берега, где торчала высокая, безобразная башнямаяка.

– Можно было спокойно идти с внутренней стороны.

– Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Но таклучше, по-моему.

– День будет как вчера. Только еще жарче.

– Они не уйдут далеко.

– Они никуда не уйдут. Они где-нибудь выжидают. Намаяке тебе скажут, шли они через проход между Паредоном и Коко или нет.

– Верно.

– Я схожу к маяку на шлюпке, – сказалАнтонио. – Я знаю смотрителя. А вы можете подождать меня у маленькогоостровка против мыса. Я мигом обернусь.

– Пожалуй, и бросать якорь не стоит.

– Ну, якорь нетрудно выбрать, у тебя достаточно дюжихпарней.

– Пошли наверх Вилли и Ару, если они поели. Едва ли кторискнет здесь показаться, уж очень близко от маяка, и потом треклятое солнцетак бьет в глаза, что ничего и не увидишь. Но все-таки пошли еще Джорджа, иГенри тоже. Наше дело – ничего не упустить.

– Том, ты не забывай только, что подводные камни в этихместах попадаются даже там, где вода уже совсем синяя.

– Не забываю, тем более что их можно увидеть.

– Чай будешь пить холодный?

– Да. И пожалуйста, сделай мне сандвич. Только раньшевышли людей на вахту.

– Сейчас вышлю. С кем-нибудь из них передам тебе чай, асам буду готовить шлюпку к спуску.

– Смотри только, разговор там веди осторожно.

– Для этого я и вызвался идти туда сам.

– Захвати рыболовную снасть. Меньше вызовешьподозрений, когда шлюпка подойдет к маяку.

– Верно, – сказал его помощник. – Хорошо быеще захватить им каких-нибудь гостинцев.

Четверо поднялись на мостик и заняли каждый свои пост. Генриспросил:

– Ничего не видал, Том?

– Видал черепаху, а над ней летала чайка. Я все думал,она опустится черепахе на спину, но она не опустилась.

– Mi capitan[115], – сказал Джордж. Хоть тоже баск,он был более рослый, чем Ара, и он был хороший спортсмен и отличный моряк, ново многом другом далеко уступал Аре.

– Mi senor obispo[116], – сказал Томас Хадсон.

– Ладно, Том, – сказал Джордж. – Если я вдругувижу большую подлодку, тебе доложить?

– Если такую, как ты в тот раз увидел, лучше оставь еепри себе.

– Та мне до сих пор по ночам снится, – сказалДжордж.

– Слушай, перестань ее поминать, – сказалВилли. – Я только что позавтракал.

– Мы тогда как оглянулись, так на мне прямо вся шерстьдыбом встала, – сказал Ара. – А ты что почувствовал, Том?

– Страх.

– Вижу, всплывает, – продолжал Ара. – И вдругГенри кричит: «Том, это авианосец!»