Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

Смоллбоун схватила меня за рукав и резко дернула его. — Вскройте змею.

…Позже мне удалось выведать, что кто-то из супругов — кто именно, так и осталось невыясненным в результате ожесточенных споров — забыл как следует запереть дверь оранжереи. Кенди, которая два года подряд завоевывала приз чемпионки породы на манчестерском дог-шоу и теперь готовилась к выставке в Крафтсе, имела неосторожность заглянуть в оранжерею. Как раз в этот момент Сэмми выскользнул из уютного теплого змеевника, где другие экспонаты размером поменьше спали свернувшись кто на полу, кто на полках, на которые обыкновенно ставят горшки с рассадой помидоров, и понял: ого, живая добыча пожаловала! Ну и голоден же я, как волк: последний раз обедал три недели назад, и обед-то какой — дрянная тушка кролика! Раздвоенный язык Сэмми почуял присутствие Кенди, едва она зашла в оранжерею. Не прошло и полминуты, как алчные челюсти, вооруженные серповидными зубами, начали медленными, но упорными движениями проталкивать теплое тельце собачонки в эластичную глотку. Крохотные задние лапки как раз начали исчезать в ненасытной пасти, когда миссис Смоллбоун, проносившая свежевыстиранное белье мимо оранжереи, бросила туда случайный взгляд сквозь одну из стеклянных панелей. Безумный крик донесся до ушей мужа, который в это время сервировал фирменные пудинги, рыбу, чипсы и бобы, благо клиентов было хоть отбавляй. Задыхаясь и пыхтя, он прискакал в сад.

Засим между супругами вспыхнула свара, имевшая вот какой предмет. Миссис Смоллбоун потребовала, чтобы ее супруг без промедления разрубил питона и достал оттуда чемпионку по породе, может быть, еще живую. У мистера Смоллбоуна было другое мнение: он склонялся к мысли, что Кенди бесповоротно протянула лапки, хотя кончики оных еще торчали из пасти змеюки. Ну а коль скоро собачонка все равно пропащая (как он сам выразился), зачем лишать жизни еще и столь великолепного четырехъярдового питона? Где еще сыщешь подобного во всем Ланкашире? Такого нет даже в зоопарке Белль-Вю в Манчестере!

Но, как выяснилось, миссис Смоллбоун оказалась еще решительнее на действия, чем на слова. Она кинулась к сараю, где держали кухонную утварь, и тут же прискакала с двумя самыми большими из хранившихся там ножей — один для разделки мяса, другой для обрезки деревьев.

— Убей! Убей гадину! — орала она, размахивая этими орудиями перед самым носом у благоверного.

Шум привлек внимание соседа; увидев, что происходит, он накрепко запер ворота на засов и только после этого набрал полицейский номер — 999. Вот почему в этом деле оказались замешаны констебль Шофилд и его коллега в юбке.

— Есть ли шанс, что собака еще жива? — спросил полисмен, когда я щупал пальцами выпуклость, скрывавшую Кенди. — С того времени прошло около двадцати пяти минут.

— Там же нет воздуха, — угрюмо пробормотал Смоллбоун.

— Откуда ты знаешь, чертова задница! — пролаяла жена, устремив на него такой взгляд, которым убийца глядит на жертву. — Сколько пишут в газетах про людей, которые оказывались живы, хотя их давно записывали в покойники! — Она снова подняла вой, требуя, чтобы я немедленно начал операцию.

— Так вы могли бы вскрыть Сэмми, не убивая его? — спросил Смоллбоун спокойным, но безнадежным тоном. Его лицо покраснело вновь.

— Я могу дать ему наркоз и сделать гастротомию, — ответил я. — Но всякая операция связана с риском. Что касается собаки, то после получаса пребывания в теле змеи она практически наверняка мертва. Не забудьте, что Сэмми не просто так проглотил ее — он ее сперва укусил. — Я разжал змее челюсти, чтобы продемонстрировать мощный зубной аппарат. Сэмми не сопротивлялся. Он наслаждался послеобеденной дремой.

— Приступайте, доктор! — закричали в унисон оба Смоллбоун. Согласились хоть на этом, и на том спасибо.

Я склонился над наркозной машиной. В то время лучшим и наиболее безопасным анестезирующим средством для змей были пары галотана. Надев Сэмми на морду маску, похожую на трубу, я включил кислород и присоединил галотановую трубку. Дыхание у змей очень медленное, так что прошло минут пять, пока питон расслабился и лишился сознания. За это время я подготовил к работе необходимые инструменты и стерильные перевязочные материалы. Смоллбоуны продолжали свою яростную перепалку, хотя уже не столь многословную, а полицейские стояли, безмолвно глядя на нас.

Я сделал разрез через чешуйки, прикрывавшие брюхо Сэмми, где находился лишь очень тонкий слой мускулов. Еще разрез стенок желудка — и вот она, Кенди, мертвенькая, как гвоздь. Ее некогда шелковистая шерстка свалялась от пищеварительного сока.

— О дитя мое! — возопила миссис Смоллбоун, да так, что зазвенели бутылки на висевшей рядом полке. — Вы не можете сделать ей искусственное дыхание?!

Женщина-полицейский обняла ее одной рукой.

— Увы, дорогая моя, это бесполезно, — тихо сказала она.

В общем, прямо-таки сюжет для «Хроники происшествий». Мистер Смоллбоун не отрываясь смотрел, будто в трансе, как я накладываю швы. Его лицо, как всегда красное, покрылось каплями пота. Сэмми быстро пришел в себя после того, как я выключил газовую машину.

— Привезите его через две недели для снятия швов, — сказал я и помог Смоллбоуну запихнуть питона обратно в мешок. Он не слышал моих слов, поглощенный мыслями о том, в каком состоянии его любимец.

— Мы отвезем вас в машине, — сказал чете Смоллбоун констебль Шофилд.

«Весьма благородно с их стороны», — подумал я.

— Увезите его с его чертовой змеей! — ответила миссис Смоллбоун, и рыдания ее наполнились ядом. — Я возьму такси и поеду с Кенди. Между нами все кончено! — Она показала мужу жест двумя пальцами, растопыренными в виде латинской буквы «V».

Чуть позже, когда полицейская машина увезла мистера Смоллбоуна и его любимца обратно в Смоллбридж, миссис Смоллбоун села в такси, которое я для нее заказал, бережно держа на руках пластиковую сумку с тельцем Кенди.

— Спасибо, доктор, — прошептала она, когда я закрыл за ней дверцу. — Помяните мое слово, я разведусь с этим недоноском Смоллбоуном!..

Шесть месяцев спустя, листая «Рочдейл обсервер», я наткнулся на сообщение о том, что так оно и произошло. Миссис Смоллбоун слов на ветер не бросает.

Что до питона, то он быстро оклемался после операции. Следует думать, он был несколько удивлен — как же так, только что пообедал и уже голоден! Но в чем я могу быть твердо уверен, так это в том, что отныне в его рационе преобладали кролики, а не породистые собачки. Когда я в последний раз заезжал его проведать, он вытянулся уже почти до восемнадцати футов в длину.

Эти два случая из жизни я поведал отнюдь не в качестве примеров моей работы со змеями — скорее, как примеры столкновений змей с собаками с фатальным для последних исходом.