Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

чтобы подтвердить это или опровергнуть, там не было. Куда чаще я сталкивался со случаями укусов змеями людей, да и сам этого не избежал.

Когда я припарковал машину у въезда в зоопарк, смотритель-пакистанец, который, должно быть, уже давно дожидался меня, тут же выскочил мне навстречу и включил фонарь.

— Добрый вечер, доктор! Как хорошо, что вы приехали! Пошли скорее, нельзя терять ни секунды! — Он подхватил мою черную сумку, перекинул через плечо и, сгорая от нетерпения, потащил меня в ворота. — Она так и не отцепилась от несчастного детеныша. По-прежнему сосет. И при всем при том детеныш жив.

Мы подошли к ограде небольшого загона, и смотритель начал водить пучком света туда-сюда, ища, где же моя пациентка. Но вот в пятне света показалась черно-белая морда, похожая на маску. Моя пациентка стояла, взирая на меня в упор горящими глазами, склонив голову, увенчанную парой похожих на копья рогов. Казалось, дай ей знак, и она бросится и пронзит мою несчастную ветеринарскую шляпу![69] Смотритель посветил в сторону, и я увидел под материнским животом маленькую фигурку, хоть и нетвердо, но все же стоящую на тонких ножках. В бледном пятне света я смог разглядеть то, о чем рассказывал мне пакистанец. С левой стороны мордочки детеныша свисало темное змеевидное тело длиною примерно двенадцать дюймов.

Сернобык на самом деле — это изящная антилопа, коренной обитатель засушливых регионов Юго-Западной Африки. У нее короткая желтовато-коричневая с серым оттенком шерстка, белое брюшко и черно-белые отметины на морде. Ее прямые острые рожки примерно трех с половиной футов длиной — они и в самом деле являются смертоносными копьями, которые с одного броска мускулистой шеи могут насмерть сразить хоть льва, хоть человека. Мне самому раз или два приходилось увертываться от этих рогов, и на моих глазах предназначавшийся мне удар пробил насквозь двухдюймовую доску.

Пакистанец освещал фонарем мою сумку, пока я копался, ища «летающий шприц». Отыскав, наполнил его сильнодействующим средством иммобилон и зарядил ружье. Партнеру же своему я подал другой шприц, наполненный голубым противоядием ривайвон.

— Если что будет не так и заряд угодит в меня или если мне внезапно станет плохо, разом втыкай мне в задницу, — проинструктировал я пакистанца. В отраженном свете фонаря я увидел его ошарашенный взгляд, но он не сказал ни слова. Ему уже приходилось быть свидетелем того, как я работаю с сильным анестезирующим средством, и он прекрасно понимал, что предосторожность — которую американские ветеринары называют «buddy system» или «Будь рядом, дружище!»[70] — вещь отнюдь не лишняя. Когда у тебя в руках анестезирующее средство, рядом обязательно должен быть ассистент с противоядием наперевес. Известны случаи гибели ветеринаров от ничтожной доли иммобилона, которую они случайно ввели сами себе. Та же участь едва не постигла несколько лет назад моего коллегу Криса Фёрли, когда он вводил транквилизатор слонам в Кентском зоопарке, и только своевременная инъекция ривайвона спасла его от гибели. Да что там говорить — ваш покорный слуга тоже испытал на себе действие иммобилона, когда пытался ввести его морскому льву! Тогда это средство было еще в новинку в зоопарках.

Взяв из рук пакистанца фонарь и направив луч света параллельно стволу ружья, я тщательно прицелился в антилопу-мамашу, стоявшую примерно в двадцати ярдах от меня. Никакого шанса на попадание в окорока или в плечо, которое достигло бы наискорейшего эффекта: наклонив голову в боевую позицию, животное не сводило глаз с пятна света, куда бы я ни направлял его. Коль скоро произвести точный и эффектный выстрел не представлялось возможным, я опустил ружье и поставил другую иглу, короткую и бородчатую. Она хоть и не так глубоко проникает в тело, зато приносит меньше зла, если выстрел не попадет в цель или животное дернется в решающий момент. Иммобилон действует эффективно, когда вводится под кожу или в слой подкожного жира, хотя в последнем случае он иногда срабатывает медленнее. Бородка не позволит короткой игле выскочить из кожи и затеряться в песке. А ведь использованные шприцы, в которых сохранились капли анестезирующего вещества, не менее опасны, чем противопехотные мины, — они только того и ждут, чтобы чья-нибудь неосторожная босая нога наступила на них. Это моя головная боль, когда я работаю в жарких странах. Найти использованную иглу в песке еще труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена, поэтому я стараюсь чаще пользоваться бородчатыми иглами. Конечно, использовать их можно лишь в случае полной уверенности, что после того, как лекарство возымело действие, иглу удастся вынуть. Но нельзя забывать, что анестетики содержат в себе потенциальную смертельную угрозу для тех, кто ходит босиком.

Я прицелился в основание шеи антилопы и нажал курок. Щелчок — и шприц голубой молнией поразил цель. Животное чуть отскочило назад, а затем предупреждающе ударило копытом. Оно по-прежнему, не отводя глаз, следило за лучом. Я приложил палец к губам, дав знак пакистанцу молчать и вести себя тихо: когда иммобилон начинает оказывать действие, животное проходит стадию сверхчувствительности к звукам. Мне бы не хотелось, чтобы антилопа рванулась в темноту и сломала себе шею, ударившись об ограду. Прошло минуты две, и глаза моей пациентки начали слипаться, изо рта немного потекла слюна; она сделала несколько жевательных движений и плавно опустилась на колени. Ее ляжки подкосились, как в замедленном кино. Детеныш стоял рядом, с изумлением взирая на происходящее. Пора было начинать действовать.

— Доктор, держите себя осторожней со змеей! Вдруг это джинн! — прошептал смотритель, когда я подошел к лежащей антилопе. Я дал ему знак, и он в нерешительности последовал за мною. Детеныш нервно дергался, когда я подошел к нему, но не желал оставить свою лишенную сознания родительницу. Я схватил его за шею.

— Файзал, подойдите сюда и держите его, — сказал я.

— Но, доктор, а что, если гадюка отцепится! Что тогда? — спросил он.

— Да хватайте его! За окорока или за ноги, только крепче! — приказал я.

Смотритель схватил бьющегося детеныша, и я направил луч света ему на голову.

С морды детеныша и впрямь свисал некий длинный, мягкий, слегка суживающийся книзу предмет — ей-богу, не отличишь от змеи. Он был темно-коричневого цвета и имел клинообразную «головку», несколько более широкую, чем цилиндрическое «тело». Он действительно накрепко прицепился к шкуре детеныша. Я потрогал его пальцами, чтобы сообразить, насколько прочно он въелся в плоть.

— Ах, доктор, — сказал Файзал, — так это же не змея! Я так и думал, что это не она! — засмеялся он, мгновенно изменив поставленный диагноз. — Это… пиявка!

Но «это» не было