Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Айзек кивнул.

— Езжайте. С одним условием. Каждый зверь привезёт сюда одно целое дерево. По дереву с каждой поездки.

— И Хеллуг тоже? — привстал из «люка» вожак Хеллугов.

— И Хеллуг, — кивнул Айзек. — По дереву с каждого. Вам это, знаю, нетрудно. Езжайте!

Он отвернулся от обрыва. Там, внизу, хрустел гравий, трещали пластины брони, стучали погремушки, и перекликались погонщики. Гедимин шагнул к обрыву — как раз вовремя, чтобы увидеть, как из ущелья выбирается караван. Зверь Хеллуг шёл на полкорпуса впереди, двое пристроились за ним. Долго уговаривать их не пришлось — видно, и впрямь проголодались.

— И то, — еле слышно пробормотал Вепуат. — Парой вёдер потрохов не наешься.

Айзек покачал головой.

— Интересно, надолго ли хватит местной флоры…

— Зачем тебе три дерева? — спросил Гедимин, оглядываясь на жилые строения. — У нас что, кончается субстрат? Ты не говорил…

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Субстрата много не бывает. Жир, древесное волокно, сама древесина… мало ли полезных штук? Заодно… — он повернулся к тихому стрельбищу — Гварза только-только выгнал туда первую дюжину филков, и они расставляли мишени. — Заодно — тренировка для поселенцев. Ремесло лесоруба им тяжело даётся. Надо нарабатывать навыки.

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Да уж, филки будут рады!

…Из-за стены доносился стук вбиваемых клиньев, тихий треск плотной коры и недовольные возгласы. Джагул-пленник, повернув на звуки одно ухо, настороженно покосился на Гедимина и поднял мешок с шихтой.

— Пробовал делать круглые чашки? — спросил его сармат. — Покажешь, как умеешь. Если всё нормально, покажу, как свернуть донце в конус.

Урджен и Джагзуу, подобрав заготовки линз, возились со шлифовкой — и то и дело поворачивали уши на шум за стеной.

— Дети Пламени много кричат, — проворчала самка. — Из-за всего. Мы думали — оттого, что они слабые. А они не слабые. Сильнее нас. Долго работают. А потом — ещё. И есть силы кричать. Зачем⁈

Гедимин пожал плечами.

— Они ещё не привыкли, — пояснил Вепуат. — У нас, на Земле, многое делается проще.

Урджен посмотрел сквозь заготовку на собственные когти и коротко рявкнул.

— Проницающий глаз! Жаль будет разбивать…

— Не зли богов, — буркнула самка. — Скоро ворота закроются. Тогда сделаем много всякого. Сейчас надо учиться.

— Сам знаю, — огрызнулся Джагул.

— Сэта говорят — разбивать не обязательно, — осторожно заметил Вепуат. — Здесь, в Элидгене, Пустота не так сильна…

Урджен глухо рявкнул.

— Сам слышу. Пламя поёт. Но — кто знает? Может, для вас. Может, для Сэта, благословлённых. Но мы-то им прокляты. А богов лучше не злить. Пусть Ук-Хеммайи заберёт своё.

Он коснулся бус из позвонков, намотанных поверх пояса, и снова склонился над заготовкой. Сарматы переглянулись.

…Джагзуу сдула с заготовки невидимую пыль, посмотрела сквозь стекло на руку и довольно ухмыльнулась.

— Долго. Работа для самок. Но сделать можно. Геджер! Сегодня пустишь нас в купальню? Там хватит воды?

Гедимин мигнул.

— С чего её должно не хватить? Цистерны полны.

Урджен шевельнул ухом.

— Полны? И после всех чужаков, кто тратил воду? Что у вас за источник? Тут такие есть?

— Вода не тратится бесследно. Фильтруется и возвращается в озеро, — отозвался Гедимин. Джагулы переглянулись и ощерились, прижимая уши.

— Мы моемся после всех чужаков? В их воде?

— Это они моются после вас, — вмешался Вепуат. — Вы сколько раз уже там купались? Это ваша вода. И она чистая.

Гедимин оглянулся на пленника. Тот молчал, но уши стояли торчком. Сосуд с конусным дном, сделанный им, остывал в «холодном отсеке» печи; получилось криво, но для первого раза сносно. «Его, похоже, учили в лагере,» — думал сармат. «И он быстро осваивается. Завтра поставлю кого-нибудь с ним в пару. Приделаем к сосуду ручки.»

…Первая партия Джагулов раздевалась в предбаннике. Их было больше, чем обычно, — в купальню привели четверых пленников. Одежду им ещё не вернули, но каждый пришёл со штатным «банным мешочком» — и Гедимин, украдкой их просканировав, убедился, что пленным выдали миски, гребни и даже трубки с фиолетовым пигментом. Джагулы, оглядываясь на выгородку вдоль всей стены и текущую из-под неё воду, разбрелись по душевой. Гедимин направил струю в потолок, чтобы накрыть всех «дождём» — и увидел, как кочевники настороженно обнюхивают мокрые ладони и пробуют воду языком.

— Чистая, — пробормотал кто-то. — Пахнет водой и камнем.

«Где они обычно моются, что такие брезгливые?» — Гедимин едва заметно сузил глаза. «Всем племенем в одном котле? Всей ордой в каком-нибудь озере? Что-то я не слышал про Джагульские бани…»

Пленный Джагул вытряс пигмент в миску и настороженно его обнюхал. Другой, из племени Хеллуг, молча зачерпнул из неё и плеснул ему на спину. Пленник угрюмо зарычал, но опустил ладонь в миску и принялся растирать по себе фиолетовую краску. Сосед следил за ним, пока он не измазался целиком — и только потом намазался сам и взялся за гребень.

…У стены горячего цеха появились новые холмы. В одной груде лежали пласты волокна, пропитанного древесным жиром. В другой — куски расколотой древесины. Куда дели содранную кору, Гедимин не нашёл — возможно, скормили сааг-туулу, на субстрат она всё равно не годилась.

— Ага, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — С тремя деревьями они за день справляются. Что ж, завтра займёмся отжигом. Ты объяснишь про древесину, а я — про субстрат.

На крыше филк-часовой еле слышно помянул спаривание «макак».

… — Через одну, — в очередной раз пояснил Ишха, на долю секунды приостановившись. Он приматывал натянутые нити к поперечной кости. Филк, привязанный к набору планок широким поясом, следил за ним с недоумением и опаской и вряд ли что-нибудь понимал.

— Держи, — Ишха дал ему тонкую кость