Жестокая одержимость - С. Массери

облегает мое тело, словно вторая кожа. Материал купальника невероятно мягкий, значительно превосходящий по качеству ткани других купальников в моем гардеробе. А эти пуанты… они подозрительно похожи на те, в которых я несколько дней назад усердно репетировала партию «Спящей красавицы». Они почти стерты, но, как мне кажется, смогут прослужить еще несколько дней.

Сидя на кровати с пуантами на коленях, я осознаю, что мне претит идея попытки побега в них, если возникнет такая необходимость. Лучше уж бежать босиком. Мысль о возможных порезах на ступнях вызывает у меня дрожь. Естественно, я не желаю испытывать подобные ощущения, хотя мое мнение может измениться, когда я пойму, чего же на самом деле хочет от меня Мия.

Как раз в этот момент за дверью раздается шорох шагов, а затем дверь отпирается, и в комнату входит Мия. Она тут же устремляет взгляд на пуанты, лежащие у меня на коленях.

– Надень их, – хмурится она.

Мы смотрим друг на друга, и на миг она кажется мне прежней. Лицо, волосы и осанка этой женщины принадлежат Мии, а не злой ведьме или одержимому преследователю, в которого она недавно превращалась. Просто сейчас ее рот чуть больше напряжен, а губы сжаты так сильно, что на ее шее выделяются сухожилия.

– Как долго ты замышляла это? – спрашиваю я, указывая на пуанты, а затем надеваю один из них и завязываю ленты.

– Я думала, что мы уже преодолели трудности, – наконец говорит она. – Так что я вообще не планировала этого делать.

Мия ждет меня, а затем отступает от двери.

– Пойдем со мной, – говорит она. Поднимаясь с кровати, я следую за ней в маленький узкий коридор.

Мы приближаемся к винтовой лестнице, которую она легко и быстро преодолевает. Я же поднимаюсь медленнее и с большой осторожностью, но не из-за страха, а скорее из-за усталости, настороженности и разочарования в себе.

Почему я не заметила в ней этого раньше? Я без проблем могу разглядеть демонов Грейсона, так почему не ее?

Когда я вошла на кухню, мое внимание сразу же привлек открытый люк в полу. Но Мия, не дав мне шанса заглянуть внутрь, тут же закрывает его и накрывает ковриком. В этот момент мне приходит мысль, что если бы она решила спрятать меня там, то я пропала бы навек.

– Я унаследовала этот домик от своего двоюродного деда. Он часто хвастался, что под домом проходит туннель с железной дорогой, и утверждал, что прятал там женщин. Мой отец всегда считал его сумасшедшим. – Мия пожимает плечами. – Учитывая его пристрастие к алкоголю и табаку, трудно сказать, где истина. – В этот момент я чувствую, как по моей спине пробегают мурашки. – Пока мы одни, я хотела использовать это время для того, чтобы поработать над твоей техникой, – продолжает она, указывая на гостиную, центр которой освобожден от мебели: диван придвинут к стене, столы уложены друг на друга, а кофейный столик перевернут и размещен вдоль свернутого ковра.

– Пятая позиция, – приказывает она, и я поднимаю бровь.

– Ты хочешь, чтобы я танцевала?

– Да, – нетерпеливо говорит она. – Давай, займи пятую позицию.

– А что, если я не хочу? – спрашиваю я, складывая руки на груди.

Я вижу, как подрагивают ее брови от гнева, но затем ее лицо смягчается.

– Тогда я позабочусь о том, что ты больше ни для кого не сможешь танцевать, – она смотрит в угол, и я замечаю прислоненный к стене молоток с резиновой рукояткой.

– Ты сломаешь мне ногу?

– Я не хочу прибегать к этому, Вайолет, – говорит она, приподнимая плечи. – Но либо ты танцуешь для Краун-Пойнт, либо ни для кого.

Я вздрагиваю от ее угрозы и выхожу вперед, а Мия кивает и нажимает на какие-то кнопки на стереосистеме, стоящей на полу у стены. Только музыка, звучащая из динамиков, – это не «Спящая красавица», а «Жизель».

– О, ты думала, что так легко отделаешься? – спрашивает она, замечая, как я вздрагиваю. – Разве ты не хочешь показать мне, как хорошо выучила эту пьесу? Ведь я знаю, что ты ездила в Роуз-Хилл, чтобы отточить это произведение с Шоном Меридианом, Вайолет, – она злобно смотрит за меня. – Мне известно, что ты восхищаешься его творчеством, и именно поэтому я привела его к тебе, – она подается вперед и, хватая меня за обе руки, притягивает к себе.

Объятия Мии – последнее место на земле, где я хотела бы оказаться, но ее крепкая хватка не оставляет мне шансов на освобождение.

– Это был мой подарок, а ты решила бросить меня?

– Я уже говорила тебе, что не собираюсь…

– Ложь! – кричит она, отбрасывая мои руки. Сжимая их в кулаки, я отшатываюсь.

– Мать твою, Вайолет, не ври мне, – Мия подходит к стене и, схватив с пола молоток, закидывает его за плечо.

– Я не помню, что произошло, – огрызаюсь я, пялясь на орудие в ее руках. – Ясно? Я не знаю, что случилось в тот день.

Мия качает головой и снова включает музыку.

– Танцуй, – приказывает она, и я неохотно занимаю место в центре комнаты.

Как только я начинаю танец, то осознаю, что хореография не так уж и свежа в моей памяти, хотя всего несколько часов назад Шон показал мне видео, на котором я исполняла эту пьесу. Моя мышечная память подсказывает мне основные элементы, но разум все равно искажает некоторые моменты, которым обучал меня Шон. К тому же мышечная память может ошибаться, ведь я исполняла этот танец всего один раз.

Пока Мия стучит молотком по полу, превращая его в метроном, я, встав на пуанты, пытаюсь сделать пируэт. Но шершавая поверхность деревянного пола, за которую цепляются пуанты, замедляет мое вращение.

– Стоп! – говорит Мия. – Следи за бедром.

Она подается вперед и кладет руку на мое бедро, корректируя позу, а я стараюсь не обращать внимания на то, как по моей коже бегут мурашки от ее прикосновения. Подавляя отвращение, я повторяю движения.

Наконец Мия отступает.

– Хорошо. Так уже лучше. Еще раз.

И так проходит неопределенное количество времени.

Она поправляет каждый недочет в моем танце, заставляя снова и снова повторять неверно исполненные элементы. Так что скоро на моем лбу выступает пот и я начинаю задыхаться. Я не знаю, сколько времени мы проводим в этой комнате, но, вероятно, более часа, потому что я неизбежно спотыкаюсь и, падая, сильно ударяюсь о пол. Я лежу, пытаясь отдышаться. Мия же в этот момент садится на кухонный стул, который притащила с собой. Она не пытается заставить меня встать или продолжить танец, хотя я опасаюсь, что она может