Приятный кошмар - Трейси Вульф

на пляже, у нас не было возможности поговорить, поскольку все пошло наперекосяк. И хотя прыжок в океан из распадающегося портала, чтобы спасти кого-то, это чертовски серьезно – я понятия не имею, что это значило для нашей дружбы или чего-то еще.

Но сейчас значение имеет только одно – добраться до безопасного места до того, как начнется следующий уровень ада.

Мы наконец доходим до забора и, пока ждем нашей очереди пройти через калитку, Джуд поворачивается и смотрит на меня таким пристальным взглядом, что мне начинает казаться, что он ко всему прочему еще и умеет читать мысли. Затем он наклоняется ко мне так низко, что я чувствую на своем ухе жар его дыхания, и говорит:

– У меня дурное предчувствие относительно этого дела. Следи за Жанами-Болванами.

Я невольно смеюсь, потому что он тоже стал называть их тем прозвищем, которое дала им я, но я согласна с ним.

– Ты тоже думаешь, что они устроят какую-нибудь подлянку? – спрашиваю я.

– Я думаю, что они сделают что-нибудь достойное порицания, – отвечает он. И тут не поспоришь. Это подходящее определение для них троих.

Следующие пять минут проходят без происшествий. Хотя я продолжаю смотреть в оба, к счастью, нет никаких признаков появления этой троицы темных эльфов, и мы уже находимся недалеко от калитки. Но едва мы проходим в нее и удаляемся ярдов на сто, как я слышу знакомые звуки.

Я напрягаюсь, и по моему телу начинают бегать мурашки. Потому что, насколько мне известно, только одна штука на земле производит эти звуки.

Я поворачиваюсь, чтобы оглядеться по сторонам и вижу, что Джуд и Луис делают то же самое. Когда наши глаза встречаются, Луис сжимает мое предплечье и говорит:

– Я знал, что это была плохая идея.

– Ты тоже это слышишь? – спрашиваю я, и ощущение мурашек на моей коже делается все сильнее по мере того, как этот звук становится все громче и громче. – О черт.

– Вот именно, черт, – откликается он.

– В чем дело – Впервые после того, как она убила Жан-Люка, на лице Иззи написан интерес. – Что происх…

Она замолкает на полуслове, и у нее округляются глаза.

И, хотя я говорю себе, что этого не может быть, что мы должны идти дальше, я не могу не посмотреть туда, куда направлен ее взгляд.

И вижу сотни и сотни разъяренных криклеров, мчащихся по дорожке прямо на нас.

– Что нам делать? – шипит Луис между тем, как нас продолжает хлестать дождь.

– Замри, – отвечаю я, потому что в данный момент все имеющиеся у нас варианты действий плохи, но из всех плохих вариантов это определенно лучший.

– Ты это серьезно? Ты хочешь позволить им догнать нас? – шипит он.

– Я хочу дать остальным ученикам возможность добраться до спортзала, – отвечаю я. – Так что да, я хочу дать им нас догнать.

Он закатывает глаза.

– Похоже, зря выбрал себе в лучшие друзья девушку, склонную жертвовать собой, – ворчит он. Но сдвигается с места и становится в середине дорожки.

До остальных тоже доходит, что происходит, и у нас уходит всего тридцать секунд, чтобы выстроиться во что-то вроде блока из наших тел. Я очень надеюсь, что на этот раз Дэнсон оценит нашу помощь, потому что, если он начнет нападать на меня за то, что мы не последовали за ним в спортзал, я, возможно, нарушу свои собственные правила по поводу своего хвоста и намеренно ужалю его.

– И что теперь? – спрашивает Саймон, встав справа от меня.

– Мы будем ждать, – мрачно отвечает ему Джуд. – И что-то подсказывает мне, что ждать нам придется недолго.

Глава 80

Слишком жарко, чтобы с ними можно было справиться

Он не ошибся. Ждать нам и впрямь приходится недолго. Потому что менее чем через минуту Эмбер спрашивает:

– Что это за существа? – В ее вопросе звучит скорее любопытство, чем страх, что доказывает, что ей не приходилось иметь дела с этими злобными маленькими чудовищами.

– Это криклеры, – отвечаю я, и у меня душа уходит в пятки при виде целой армии этих говнюков, несущихся к нам по дорожке.

– Криклеры? – повторяет Моцарт. – Эти крошечные пушистые существа и есть те твари, о которых ты все время брюзжишь?

– Они злобные, – без всякого выражения говорит Луис и начинает пятиться с ужасом на лице.

– Не шевелись! – рявкаю на него я, и он тотчас замирает.

– Что за чепуха! Они такие милые. – Моцарт опускается на корточки, чтобы им было легче добраться до нее.

– Они сущие дьяволы, – поправляет ее Луис, хотя он явно воспринял мое предостережение насчет того, чтобы не шевелиться всерьез, потому что он произносит это, едва шевеля губами. – Они весят меньше пяти фунтов, но этот ветер ни одного из них не сбил с курса. Так что они, по-твоему, если не порождение ада?

– Но что нам делать, находясь здесь? Бежать или… – спрашивает Саймон и начинает пятиться.

– Нет! Что бы ты ни делал, только не беги! – говорю я ему. – Они реагируют на движение.

– Как тираннозавр, – добавляет Луис.

Остальные смеются, но он прав. Именно поэтому кормить их и убирать их камеру и бывает всегда так тяжело.

– А ты не мог бы просто создать портал, чтобы перенести нас отсюда в спортзал, подальше от этих тварей? – спрашивает Иззи Реми. – А еще лучше переправить нас куда-нибудь с этого гребаного острова.

Он мрачно качает головой.

– Я пытался, несколько раз. Блокировка порталов здесь вроде бы снята, но всякий раз, когда я пытаюсь открыть портал, который переправил бы нас с этого острова, из этого ничего не выходит. Словно перед моим носом захлопывается дверь.

Иззи закатывает глаза.

– И зачем я только держу тебя при себе?

Но, когда она начинает переминаться с ноги на ногу, я предостерегаю ее:

– Не шевелись!

– Тогда что? Мы должны просто стоять здесь, надеясь, что нас не сдует ветром и что они не заметят, что мы дышим? – изумленно спрашивает Эмбер. – Или это не считается движением?

– О, нет, дыхание тоже считается, – говорю я ей.

– К черту все это. – Она начинает поворачиваться, но я хватаю ее запястье и удерживаю ее на месте.

– Перестань! – шиплю я.

– Насколько они вообще могут быть плохими? – спрашивает Реми, широко раскрыв глаза, но при этом ему хотя бы хватает здравого смысла не двигаться.

– Не морочьте мне голову. Вы же совсем не плохие, не так ли? – Когда криклеры подходят ближе, Моцарт начинает ворковать, так же, как она ворковала бы над младенцем или щенком. О чем она наверняка