Талисман - Питер Страуб

— Сойер! — рявкнул Гарднер. — Джек Сойер! Джейсон! Это…

— Хватит! Теперь слушай меня, Гард.

— Да, мой Господин.

Глаза Гарднера-Осмонда были переполнены внимания.

— Мой сын никогда не выйдет из Черного Отеля, и я думаю, чтои Сойер не сможет выйти оттуда. Отлично, что на самом деле он не Джейсон — этонаверняка убьет его, или сделает безумным, или отправит за сотни миров отсюда.Но он может и выйти, Гард. Да, может. Ты говоришь, старый негр был на берегу?

— Да.

— Лестер, — сказал Морган, а Осмонд добавил: — Паркус.

— Он умер? — безразлично поинтересовался Морган.

— Не знаю. Думаю, что да. Послать к нему людей, чтобыдобили?

— НЕТ! — быстро сказал Морган. — Нет, но мы собираемсяоказаться невдалеке от него. Ты… я… все мы. Потому что если Джек выйдет изотеля, то сразу пойдет туда. Он не бросит своего старого дружка на берегу,верно?

Теперь Гарднер начал понимать.

— Нет, — оскалился он, — конечно, нет.

— Тогда пойдем, Гард, — приказал Морган. — Пойдем на берег.

Ричард Слоут не умер, но когда Джек вытащил его из воды, онбыл без сознания.

«Кто теперь стадо? — спрашивал в голове Джека Волк. — Будьосторожен, Джеки! Волк! Будь…» «ИДИ КО МНЕ! — звал Талисман. — ИДИ КО МНЕ, ИВСЕ БУДЕТ ХОРОШО…» Он взял Ричарда на руки и пошел к одному из тех окон, окоторых говорил Лестер. Окно было зашторено, и на шторе была надпись:

«ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ»

Потом надпись изменилась, и он прочитал:

«ОНА УЖЕ МЕРТВА, ДЖЕК, ТАК ЗАЧЕМ ЖЕ?»

Внезапно в голове прозвучал голос его матери:

— Никто не сможет тебя заставить решиться, только ты сам. Тысделаешь что-то, если ты действительно хочешь это сделать.

— Ладно, мамочка, — сказал Джек и слабо улыбнулся, хотя егоголос дрожал. — Для тебя. Надеюсь, кто-то оценит это.

С Ричардом на руках он ступил в столовую Черного Отеля.

У него возникло ощущение, что какая-то сила препятствует егопродвижению, но он сделал усилие, и через секунду ощущение прошло.

В комнате не было темно; там царил полумрак из-зазашторенных окон. Джек вздрогнул и вдохнул в себя запах пустоты.

Но здесь было нечто, чего Джек боялся.

Потому что это место не было пустым.

Что именно здесь было, он не знал, но знал, что Слоут не сможетвойти сюда, да и никто другой. Воздух был тяжелым и неприятным, как медленнодействующий яд. Здесь гуляла смерть. Джек не мог объяснить своих ощущенийсловами, но он чувствовал, что все Талисманы в мире не защитят его от того, чтоему здесь угрожает. Его вовлекали в странный ритуал, значения которого он покане понимал.

Он был наедине с собой.

Что-то скользнуло по его шее. Это был большой паук, висящийна паутине. Джек увидел его глаза. Он не мог вспомнить, видел ли онкогда-нибудь паучьи глаза раньше. Джек пытался обойти его, но паук следовал заним. Мерзкая тварь извернулась и прыгнула на лицо Ричарда, стараясь залезть кнему в рот.

Джек выхватил из кармана темно-зеленый кусок мрамора, ипаук, шипя, отбежал от мальчика.

Джек вложил в руку лежащего без сознания Ричарда мрамор,поцеловал друга в щеку, и пересек столовую. В дальнем конце ее были запертыедвери. Когда Джек подошел к ним, двери зашипели:

«Ты боишься Слоута, и плохих Волков, и оборотней, итренеров, которые на самом деле не тренеры… Мы же не боимся ничего. Они ничтодля нас. Морган Слоут для нас — не более, чем муравей. Он живет всего двадцатьлет, и это меньше, чем время между двумя нашими вздохами. Нас интересует толькоТалисман — связь всевозможных миров. Все, что ты ищешь, ты найдешь за нами».

Джек открыл двери. За ними была лестница. Он поднялся навторой этаж и попал в огромную биллиардную. Здесь должно быть то, что емунужно.

— Беги! Джек, беги! — шептали стены. — Эта штука убьет тебя!БЕГИ! БЕГИ!

Он не мог бежать. Он мог умереть, но не мог бежать — потомучто постыдно спасаться бегством. Что-то хватало его за руки, пытаясь задержать,но он упрямо рвался вперед.

«Я не вор, — сердито подумал Джек. — Эта штука может убитьменя, но я не убегу. Потому что я не вор».

— Я не убегу! — закричал он, и эхо прокатилось по всемуотелю. — Я не вор! Слышите меня? Я иду за тем, что принадлежит мне, и Я НЕ ВОР!

Если оно собирается действительно убить меня, то умрет моямать, умрет Ричард; и Слоут победит…

«ДЖЕК!» — кричал голос Смотрителя.

«ДЖЕЙСОН!» — кричал голос Паркуса.

«Где медиатор? Воспользуйся им! Воспользуйся, пока непоздно! ПОКА НЕ ПОЗДНО!»

Джек достал из кармана медиатор, и в этот момент перед нимвспыхнули тысячи огоньков, слились воедино — в радугу — и очертили лицо… лицоЛауры де Луизиан. (Лицо Лили Кэвэней-Сойер).

— Во имя Королевы, ты, недоношенный ублюдок! — кричали онивместе — но этот крик был криком всего существа Джека-Джейсона.

— Убирайся из этого мира! Во имя Королевы и ее Сына —убирайся!

Джек высоко поднял медиатор в руке — и все исчезло, осталасьтолько пустая биллиардная, и здесь он надеялся увидеть то, что так долго искал.

В своей спальне в Альгамбре Лили Кэвэней-Сойер внезапноотложила книгу, которую читала. Ей показалось, что она слышит чей-то голос —нет, не чей-то, а Джека! — и этот голос зовет ее. Она прислушалась, но ничегобольше не услышала. Джека все еще не было, рак пожирал ее понемногу, и черезполтора часа она должна была принять очередную таблетку, чтобы притупить боль.

Иногда ей хотелось принять все эти большие коричневыетаблетки одновременно, тогда ее страдания прекратились бы.

Удерживало ее от этого только то, что у нее был Джек — онатак хотела вновь увидеть его, что сейчас ей даже почудился его голос.

— Ты — старая сумасшедшая корова, Лили, — сказала она самасебе, и сжала сигарету в тонких прозрачных пальцах. Потом сделала две затяжки ипогасила ее. Вновь раскрыла книгу, но читать не смогла, потому что слезы душилиее, текли по щекам, и она хотела бы выпить все таблетки одновременно, но спервахотела увидеть его вновь, своего Странника Джека, его сияющие глаза и ясныйлоб.