Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Но насколько такое сосредоточение сил Сюффрена было намеренным? Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться к работам двух французских писателей[174], которые основали свое повествование на его собственных депешах, имеющихся в архиве морского министерства. О действительном перевесе, завоеванном французами, надо судить по сравнению списков потерь и повреждений, нанесенных отдельным кораблям; ибо очевидно, что если обе эскадры получили одинаковую сумму повреждений, но у англичан они пали на два корабля, так что они не могли подготовиться к новому сражению ранее, как через месяц или позже, тогда как у французов повреждения распределялись между двенадцатью кораблями, что позволяло им снова дать бой уже через несколько дней, то надо признать, что стратегически и тактически победа осталась за французами[175].

Что касается целей Сюффрена, то ничто не указывает на то, что он хотел произвести такую атаку, какую описывает Юз. Имея двенадцать кораблей против одиннадцати английских, он намеревался, кажется, последовать обычным английским приемам: построить линию, параллельную неприятельской, спуститься всем флотом и атаковать каждым своим кораблем соответствующий корабль неприятеля. К этому он прибавил одну простую комбинацию: двенадцатый французский корабль, не имея противника, должен был сражаться с арьергардным английским кораблем с подветренной его стороны, что ставило последний между двух огней. В действительности, сосредоточение сил против авангарда и центра, каким его описывает Юз, тактически стоит ниже подобного же сосредоточения сил против центра и арьергарда колонны. Это справедливо даже по отношению к паровым судам, которые хотя и менее подвержены потере движущей силы, все же должны повернуть кругом, чтобы перейти из авангарда в арьергард, теряя при этом много драгоценных секунд; но это тем более справедливо по отношению к парусным судам, особенно при легких переменных ветрах, которые характеризуют время смены муссонов, когда именно и происходило сражение. Нельсон подчеркивал свое презрение к русскому флоту его времени, но, хотя и не будучи много лучшего мнения об испанцах, он при Трафальгаре сосредоточил тяжесть атаки на арьергарде союзных флотов. Имея дело с такими моряками, как капитаны флота Юза, тем более было бы ошибкой напасть на авангард вместо арьергарда; только мертвый штиль мог бы помешать последнему принять участие в сражении.

Капитан Шевалье так описывает атаку Сюффрена. После упоминания о построении Юза в линию на правом галсе он говорит:

«Этому маневру подражали французы, и обе эскадры составляли параллельные линии, держа приблизительно на WNW (А, А). В одиннадцать часов, когда наша линия хорошо выровнялась, Сюффрен дал сигнал спуститься всем вместе на WSW. Наши корабли плохо держались предписанной линии пеленга, и авангард, составленный из лучших ходоков, первым подошел на дистанцию пушечного выстрела к неприятелю[176]. В час головные корабли английского флота открыли огонь по Vengeur и Artésien (французский авангард). Эти два корабля, приведя в бейдевинд[177], чтобы ответить на огонь неприятеля, сейчас же получили приказание опять спуститься. Сюффрен, который желал решительного боя, сохранял свой курс, принимая без ответа залпы, направленные на его корабль. Подойдя на дистанцию пистолетного выстрела к Superbe, он привел к ветру (В), на его грот-мачте появился сигнал открыть огонь. Поскольку у адмирала Юза было только одиннадцать кораблей, то Bizarre, согласно диспозиции, предписанной главнокомандующим, должен был атаковать с кормы арьергардный корабль английского флота и обойти его с подветра. В момент, когда раздались первые пушечные выстрелы, наши худшие ходоки не были еще на своих местах. Повинуясь букве, а не духу приказаний коммодора, капитаны этих кораблей привели в бейдевинд одновременно с предшествовавшими им кораблями. Результатом этого явилось то, что французская линия образовала кривую (В), оконечности которой были представлены в авангарде Artésien и Vengeur, а в арьергарде – Atax и Sévére, почему эти корабли находились очень далеко от тех, которые соответствовали им в неприятельской линии».

Из всего этого описания, составленного горячим поклонником Сюффрена, имевшим полный доступ к официальным бумагам, очевидно, что французский начальник задумал атаку, элементарную по замыслу и трудную по исполнению. Чтобы держать весь флот на линии данного пеленга, при свободном ходе, нужно большое искусство, особенно когда корабли имеют различные скорости, как это и было в эскадре Сюффрена. Огромные повреждения, которые получили Superbe и Monmouth, неоспоримо обусловленные сосредоточением сил, не могут быть приписаны диспозиции Сюффрена. «Повреждения, полученные Héros в начале боя, не позволили ему оставаться возле Superbe. Не будучи в состоянии своевременно обстенить марсели, так как брасы его были перебиты, он прошел вперед и был остановлен только на траверзе Monmouth»[178]. Это объясняет бедствие последнего корабля, уже получившего повреждения и теперь атакованного сильнейшим противником. Superbe освободился от Сюффрена только для того, чтобы быть атакованным следующим французским кораблем, одинаково крупным; и когда Monmouth сдрейфовал или спустился под ветер, то и французский корабль тоже сдрейфовал, так что в течение нескольких мгновений он обстреливал из своих кормовых орудий нос Superbe (С, d). Последний в то же время был атакован с траверза и с кормы двумя французскими кораблями, которые, по сигналу или без него, пришли на помощь своему коммодору.

Рассмотрение списка потерь показывает, что у французов последние распределялись между кораблями гораздо равномернее, чем у англичан. У последних не менее трех кораблей вышли из сражения, не потеряв ни одного человека, тогда как у французов – только один. Сущность сражения, кажется, состояла в несколько случайном сосредоточении огня двух 74-пушечных и одного 64-пушечного, французского корабля на одном 74-пушечном и одном 64-пушечном английском корабле. Принимая, что корабли соответствующих классов были равносильны, приходится допустить, что французы имели, считая только бортовые орудия, сто шесть орудий против шестидесяти девяти.

В свое время действия адмирала Юза в течение трех дней, предшествовавших сражению, подверглись критике за то, что он воздерживался от нападения на французов, хотя они бо́льшую часть времени были под ветром, имея только на один корабль больше, чем у англичан, при сильно растянутом строе. Полагали, что он имел случай разбить их по частям[179]. Имеющиеся описания слишком скудны для того, чтобы позволить правильно судить об этом мнении, которое, вероятно, выражало толки молодых офицеров флота в кают-компании и на шканцах. Собственный отчет Юза о положении двух флотов неясен и в одной важной подробности прямо противоположен французскому. Если вышеприведенная возможность действительно представлялась, то английский адмирал, уклонившись от того, чтобы воспользоваться ею, остался верен решению, с которым отплыл, – не искать и не избегать неприятеля, но идти прямо в Тринкомале, для высадки войск и выгрузки запасов, бывших у него на корабле. Другими словами, в таком случае он руководствовался в своих действиях скорее французской, чем английской морской политикой – подчинения атаки неприятельского флота выполнению конкретного задания. Если по этой причине он действительно упустил благоприятный случай сразиться с врагом, то имел, конечно, основания горько сожалеть об этом после описанного сейчас боя; но за недостатком точных сведений, самое интересное, на что мы можем указывать – это впечатление, произведенное боем на общество и на моряков в Англии; оно ясно показывает, что англичане считали атаку неприятельского флота первейшей обязанностью своего адмирала. Можно также сказать, что едва ли бы ему пришлось хуже, если бы он взял инициативу атаки на себя, чем пришлось на самом деле от того, что он дождался нападения неприятеля. И, конечно, он пострадал бы еще больше, если бы капитаны Сюффрена были так же хороши, как его.