Цицианов - Владимир Лапин
Шрифт:
Интервал:
Лезгины узнали об экспедиции, и когда отряд Гулякова (1500 пехотинцев, 200 казаков, 8 орудий, 500 человек конной и 4000 человек пешей грузинской милиции) подошел к броду Урдо на Алазани, на противоположном берегу было сооружено земляное укрепление. Не желая форсировать реку под огнем, Гуляков по совету местных дворян переправился в другом месте. На подступах к Белоканам лезгины устроили засеку, но штыковой удар Кабардинского полка — ставшего впоследствии своеобразным спецназом Отдельного Кавказского корпуса — заставил их отступить. Наступление русского отряда было таким стремительным, что горцы не сумели организовать оборону самого селения Белоканы, которое подверглось полному разгрому грузинской милиции. Гуляков даже не пытался остановить грабеж: во-первых, трудно было удержать от мести людей, которые десятилетиями страдали от набегов горцев, а во-вторых, для охраны селения было необходимо войти в лабиринт его улочек, где терялись многие преимущества русского штыка. Такой маневр в непосредственной близости от десятитысячного лезгинского ополчения был очень опасен. Поэтому регулярные войска заняли позиции на возвышенности возле Белокан, откуда взирали на все происходящее.
Узнав об успешном начале операции, Цицианов приказал потребовать от лезгин присяги на подданство, выплаты дани и выдачи царевича Александра. Эти требования смягчались обещанием не вмешиваться «в их образ правления» и амнистией мятежному царевичу. Нухинский Мамед-Хасан-хан под впечатлением разгрома белоканцев предложил сыграть роль посредника в мирных переговорах. В ответ он получил письмо, которое можно рассматривать как послание главнокомандующего всем владетелям Северного Кавказа. 21 марта 1803 года Цицианов поставил свою подпись под следующими словами: «Не входя в дела предместника моего, который, за слабое управление и защищение Грузии, отозван в Россию, скажу вам о себе, что я прислан сюда… дабы царство грузинское, присоединенное к обширным областям Российской империи, поставить не только в безопасность, но и в надлежащее уважение от соседственных народов и владельцев… Небезызвестно вашему высокостепенству, что Джары и Белаканы, издревле принадлежавшие царству грузинскому в течение 80-ти лет, не преставали делать набеги, хищничества и разорения здешним жителям. Поэтому и положил я за правило… или усмирить, или истребить их с лица земли… Дабы пощадить бесполезное пролитие крови человеческой, согласен я дать Белаканам и Джарам мир и тишину… на нижеследующих условиях, которые без малейшего отлагательства должны быть приведены в исполнение. Если же в течение нескольких дней не воспоследует на сие ожидаемого успеха, то дал я предписание войску делать, что надлежит… Но в заключение сего объявить я должен, что всемогущий и Великий Государь мой Император указать соизволил: союзным, преданным, приязненным соседям оказывать благоволение, защиту и покровительство, а врагов истреблять силою непобедимого российского оружия»[681].
Цицианов ясно представлял невысокую эффективность карательных экспедиций. В приказе генералу Гулякову от 12 марта 1803 года он писал по этому поводу: «Не воспользоваться же сею победой (разгромом Белокан. —В. Л.) походило бы на лезгинское впадение (набег. — В. Л.), ибо ваше превосходительство согласитесь без сомнения со мною, что слава оружия состоит в том, чтобы взятое не отдавать и побежденным предписать законы. Сие впадение нужно было для обеспечения границы, и буде мы там твердой ноги не поставим, то они там отдохнут и славные деяния вашего отряда не будут иметь желаемого следствия»[682]. Нухинский хан явился с большим войском, намереваясь помочь джарцам, но поспешно ретировался, не принимая боя. Это окончательно надломило упорство лезгин, и они согласились платить ежегодно дань шелком (220 пудов), выдать аманатов, не помогать дагестанцам и царевичу Александру, не стеснять грузин «в свободном отправлении христианской веры». Одновременно русские отказались от идеи размещения гарнизонов в Белоканах, довольствуясь строительством форта у стратегически важного брода Урдо. Гуляков без боя занял селение Джары, где он «употребил всю строгость военной дисциплины для воздержания грузинского войска от грабительства». Далее он сделал еще один миролюбивый жест — отвел войска на берег Алазани. Цицианов приказал построить дополнительно два укрепления в долине этой реки — в урочищах Царские Колодцы и Карагач. Выбор места оказался правильным — до конца имперского периода в этих пунктах располагались штаб-квартиры полков.
Император Александр I в рескрипте князю Цицианову от 18 мая 1803 года писал: «Удовольствие мое за возвращение сей древней собственности царства грузинского ныне оружием Российским, паки к оному присоединенной, тем для меня приятнее вам изъявить, что благоразумным распоряжением вашим учинено сие завоевание с столь малой с нашей стороны потерею и предупреждена гибель людей и разорение их селений. Я надеюсь, что грузинские войска будут впредь воздерживаться от свирепства, овладевшего ими при взятии Белакан, и что научатся они от Россиян, новых их соотчичей, поражая воюющего неприятеля, миловать его по покорении»[683]. Ни царь, ни князь Цицианов не знали тогда, что в скором времени не местная милиция воспримет милосердные правила поведения, а регулярные войска сделают разорение горских аулов главным видом боевых операций, не воздерживаясь при этом от «свирепства».
Экспедиция в Джаро-Белоканскую область произвела сильное впечатление на соседей. В «Актах Кавказской Археографической комиссии» напечатано письмо влиятельного дагестанского владетеля Сурхай-хана к генерал-майору Орбелиани (без даты, около 1803 года), в котором Сурхай-хан «на равных» разговаривает с представителем коронной власти: «Русский император, вероятно, вам приказал сражаться с джарцами, водвориться в их землях и сооружать на них укрепления, но я объявляю вам, что Джар не разнствует с моим владением; я готов принести за джарцев жизнь и имущество; я прибыл сюда потому только, что не признаю их подданными вашего падишаха. Если вы желаете себе спокойствия, то выведите своих солдат из этого владения на ту сторону Алазани, тогда между нами не будет столкновений, иначе я покоя не дам вашим людям в этой стране. В моих словах заключается собственная ваша польза»[684]. Этот документ — яркое свидетельство «принципа домино» в развитии того, что назвали Кавказской войной: покорение одной области обостряло отношения с соседними владетелями и ставило вопрос уже о их умиротворении.
После формального включения земель джарских лезгин в состав Российской империи в полный рост встал вопрос о судьбе ингелойцев, этнических грузин, вынужденных принять ислам и являвшихся фактически бесправными арендаторами на землях, ранее им принадлежавших. Пока позиции коронной власти на этой территории не полностью утвердились, правительство не торопилось с решением этого вопроса, поскольку не желало тем самым толкать лезгин в лагерь противников. Только в 1830 году согласно статье 7-й «Правил для управления Джарской и Белоканской областью», утвержденных главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичем, ингелойцы были избавлены от произвола мусульманских владетелей. Достигалось это четким определением размеров податей, разрешением личного освобождения и переселения в Грузию с оставлением недвижимости прежним владельцам. Арендатор мог также выплатить десятилетнюю сумму, после чего освобождался от всякой зависимости от бывшего владельца. Один из пунктов указанных «Правил» гласил: «В заключенном в 1806 году с джарцами мирном трактате, по 9-му пункту, они, между прочим, обязались Али-абадские грузинские деревни (Ингелой) оставить свободными в отправлении христианской веры и в богослужении не чинить никакого препятствия, но против того джарцы, притесняя порабощенных ими грузинских крестьян в свободном отправлении христианской религии, воспретили им строить церкви и даже принимать к себе христианских проповедников, по каковым утеснениям ингелойцы, быв прежде христианами, мало-помалу впали в заблуждение мухаммеданства, — а потому учредить между ними свободное отправление веры и богослужения христианской религии и вызвать ныне же, по сношению с экзархом Грузии, достаточное число священников, как для отправления обрядов богослужения, так и для обращения желающих в православную веру, и к сему оказывать со стороны правительства всевозможное средство и покровительство».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!