Хозяйка драконьего замка - Екатерина Белова

десять таких заколок. Мужики в таких вещах не признаются. Не по-драконьи это.

В последние пару месяцев Шалхе попритихла, и Аш с постыдным облегчением выкинул неприятный эпизод из памяти. Ифриты перли с востока, было не до женщин.

Он и думать про нее забыл, пока не услышал, что она говорит его нежной, но немного злопамятной стальной вейре. Едва на стенку не полез от ужаса. Может, и полез. Уж больно подозрительно Эйвери смотрела в его сторону, хотя, конечно, никак не могла его видеть, могла только угадывать. Дар партнера могли видеть только Истинные.

— То есть, ты меня любишь? — уточнила с легким интересом Эйвери.

На губах мелькнула презрительная улыбка.

Аш неосторожно кивнул и тут же пожалел об этом волна тошноты поднялась к самому горлу и хлынула новым потоком крови.

Эйвери слетела с кровати, как птичка, упала на колени и без церемоний вытерла ему губы ладонью.

Вот такая у него девочка. Злится, ненавидит, но в беде не бросит.

— Очень-очень больно? — глаза вспыхнули ужасом и ответной болью.

Да.

— Нет, конечно. Что мне будет, я железный.

Радость, что она переживает за него перекрывала любую боль на свете. Он подавил желание потереться носом о ее висок, вдохнуть дерзкий запах роз, которым Вив была пропитана от кончиков волос до туфелек.

Она ему не поверила, взглянула понимающе, но промолчала. Как могла, оттерла кровь, помогла сесть удобнее, а потом, не успел он глазом моргнуть, схватилась за чертову заколку, пытаясь вытянуть из груди. Магией полыхнуло так, что в камере на миг стало светло, как белым днем.

— Вив! — рык вырвался раньше, чем мозг проанализировал случившееся.

Эйвери откинуло в другой конец камеры, словно та была бумажной. Она перекатилась, а после с удивлением поднялась, оглядывая себя. По виску сползла тонкая струйка крови, и его собственный рык слился с рыком дракона в груди.

Глава 41. Милош

Мне повезло. Цирковой кувырок от магической атаки завершился лишь небольшим ушибом.

Аш с совершенно обезумевшим взглядом рвался из пут, и в эту секунду я даже ненавидеть его не могла. Больные твари сломали ему крыло, и наверняка не только крыло. Потому что всякий раз, когда сетка сжималась, что-то неприятно похрустывало.

— Зачем ты вообще схватилась за заколку?! — зарычал Аш.

Глаза почернели до непрогладно-угольного цвета, губы сжались в нить.

— Черная магия хорошо отзывается на человека, так же владеющего черной магией, — объяснила неуверенно.

Пальцы еще кололо ледяной болезненной магией.

Теперь когда Аш знал про черную магию и про то, что я иномирянка, не было смысла скрывать такие тонкости, и я попыталась описать случившееся:

— Но эта магия… другая. Тоже черная, но другая, мне не удается ее контролировать.

— Ты цела? — спросил Аш отвернувшись, насколько позволял я черная сеть.

Был виден лишь упрямо сжатый рот и сбившиеся в кольца волосы.

Я не выдержала, подошла и села рядом, стараясь случайно не затронуть больное крыло. Вопреки смертельным разногласиям наших кланов, мне хотелось взять половину боли на себя. Коснуться, погладить по щеке, поцеловать упрямую горбинку носа. Утешить, как любимая женщина утешает проигравшего титана.

— Как ты мог попасться так глупо, Аш? — спросила тихо. — Я ведь предупреждала тебя о канцлере.

— Он принес кровную клятву, он верно служил моему отцу, — глухо сказал он. Поднял на меня непроглядный взгляд. — Прости, госпожа. Тебе достался никудышный раб.

Аш, наконец, повернулся, а после уронил голову мне на плечо.

И я все ему простила. На пороге смерти как-то не до раздоров.

Погладила по свалявшимся в кровавые колтуны волосам свободной рукой и прижалась щекой.

Наверное, мы уснули.

Потому что когда я открыла глаза, камера гудела от напряжения, как сломанная морозильная камера. Уши закладывало от гула. Аш полностью сполз на пол и что-то бормотал в полусне, на губах запеклась черная корка крови. Он выглядел откровенно больным.

Помогла повернуться ему на другой бок, чтобы не тревожить крыло, а потом с трудом приподнялась, вглядываясь в смутные очертания лиц за завесой. И застыла. Сквозь темную завесу магии, отделяющую камеру от коридора, на меня смотрел Милош.

— Не трогай его, Виве, — сказало он мягко. — Впоследствии ты будешь сожалеть, что любила мертвеца.

От нежного голоса в сочетании с бесстрастным и неподвижным взглядом, меня прошибло ледяным потом. Я невольно сдвинулась, загораживая Аша.

— Отойди, госпожа, — прохрипел Аш, — Пусть дракон говорит с драконом.

Милош ни на миллиметр не сдвинул холодного взгляда от моего лица, но ответил:

— Не о чем говорить, Рашван. На закате мы вступим в бой, поставив на кон корону и печать. Ты, разумеется, умрешь, ни никто не посмеет сказать, что я нарушил традиции Вальтарты.

От ужаса у меня волосы зашевелились на затылке.

— Ты собираешься устроить поединок?! — голос у меня невольно поднялся на октаву. — Да он весь переломан! Это будет самое обыкновенное убийство.

— Конечно, это будет убийство, — согласился Милош. — Но и поединок тоже. Это не противоречит правилам.

Он шагнул сквозь завесу и стало очевидно, что за его спиной покорными куклами стоят несколько крепких дракониров в незнакомой военной форме. В руках у них были корзины, подносы и… стол. Хороший отполированный до зеркального блеска кофейный столик.

Милош снял завесу, и драконы тут же взялись размеренно расставлять на этом самом столе вино, тушеное мясо в каком-то соусе, овощи, гору сладостей.

Меня усадили на один из стульев, а Милош спокойно сел напротив.

— Я хочу остаться наедине со своей невестой, — он доброжелательно улыбнулся прислуге, и… мир превратился в кошмар.

Один из драконов приподнял Аша и швырнул в противоположный угол камеры, второй в каком-то немыслимом прыжке ударил его по ребрам.

От шока неловко схватилась за стол и смахнула один из бокалов. Перед глазами стояла красная пелена.

Милош перегнула через стол и и повернул мою голову к себе

— Не нужно смотреть на грязь, — он ласково погладил мою щеку. — Ешь, а то остынет.

Он оторвался от меня и отломил немного запеченной штуки, похожей на картофель.

Брызги крови попали ему на скулу и белый ворот, но он не отреагировал.

Он же больной, поняла я вдруг. С ним нельзя договориться, его нельзя остановить. Он — черный смерч, питаемый болью и смертью. Вполне возможно, что мои слезы станут для него десертом.

Поэтому плакать я не