Прикосновение теней - Карен Мари Монинг

Бэрронс сбросил локтем подушки и осторожно уложил меня на диван. А сам отошел, чтобы включить камин.

— У Фейри есть эликсир, продлевающий жизнь.

«Они дали его мне».

Он кивнул.

«С тобой произошло то же самое?»

— Я сказал «продлевающий». А не превращающий в трехметрового рогатого безумного монстра. — Бэрронс осмотрел мою шею. — Ты исцеляешься. Раны затягиваются. Четыре тысячи лет назад я знал человека, которому дали такой эликсир. У него тоже изменился запах. И Рифмач смог жить, не старея, до тех пор пока не получит удар копьем или мечом. Его можно прикончить только способом, убивающим Фейри.

Я смотрела на Бэрронса снизу вверх. Я бессмертна? Я снова могла шевелить руками. Коснулась шеи. И нащупала рубцы там, где кожа уже срослась. Это было похоже на действие мяса Невидимых. Рана затягивалась прямо под моими пальцами. Я чувствовала, как отрастают заново мои органы.

— Считайте, что просто получили повышенную прочность и долгую жизнь.

Четыре тысячи лет жизни? Я беспомощно взглянула на Бэрронса. Я не хотела жить четыре тысячи лет. Я подумала об искалеченных Невидимых, которые остались за магазином. Бессмертие пугало меня. Я просто хотела прожить отпущенный мне век. Я не могла даже представить себе, что такое четыре тысячи лет. У меня не было желания жить вечно. Жизнь тяжела. Восьмидесяти или ста лет мне хватит с избытком. О большем я не мечтала.

— Ты можешь передумать по поводу копья. Я вполне могу его уничтожить. Как и меч. — Бэрронс расстегнул ножны и швырнул копье к камину.

А я с облегчением наблюдала за тем, как оно ударяется об экран и падает. Я могу умереть. Не то чтобы мне хотелось этого прямо сейчас. Но мне нравилась свобода выбора. Пока у меня есть копье, я могу выбирать. Я никогда от него не избавлюсь. Оно будет моей датой на могильном камне, а я человек, я хочу однажды умереть.

— А он не может. — Это была моя первая фраза после нападения. — Твой сын не может умереть, да? Несмотря ни на что. Никогда.

Если бы я никогда не ела мяса Невидимых, чудесное исцеление сказалось бы на моей психике.

А так я просто притворилась, что съела их мясо. Я пока не могла размышлять об эликсире и о его последствиях. От этих мыслей мне хотелось снова убить Дэррока. Жестоко. С множеством пыток.

Он не только превратил меня в при-йа, он собирался оставить меня такой навечно. Я смягчилась, когда увидела его фотографии с Алиной, представляла другую развязку, но теперь снисходительность исчезла. Если бы Бэрронс меня не спас, это обернулось бы невероятным ужасом. Я боялась это даже представить. Я бы сошла с ума в рекордные сроки. Что, если бы Дэррок запер меня и отказался дать то, что было мне необходимо? Держал где-то в маленькой и темной... Я содрогнулась.

— Прекрати об этом думать, — сказал Бэрронс.

Я дрожала и не могла остановиться. Некоторые вещи действительно хуже смерти.

— Этого не случилось. Я вытащил тебя. В конце концов все сработало. Теперь тебя сложно убить. Я рад.

По словам Бэрронса, я истекала кровью. Слишком большой была рана, мое тело не успевало регенерировать. Пока я была мертва — по крайней мере, не дышала, — тело продолжало свою работу. Я приходила в себя и снова истекала кровью. Вскоре рана зажила достаточно, чтобы я оставалась в сознании. Меня покрывала хрустящая пленка крови.

Бэрронс снова взял меня на руки и понес через роскошные комнаты, по бесконечным лестницам, и я поняла, что под его гаражом куда больше трех этажей. Он обустроил здесь целый мир. Обычно я ненавидела подземелья. Но тут все было иначе. Возникало ощущение простора, словно пространство здесь было не тем, чем казалось. Наверняка тут спрятаны и другие Зеркала, разные входы и выходы. Настоящая мечта участника движения за выживание. Мир может погибнуть в ядерном взрыве, а тут будет продолжаться жизнь, и можно будет отправиться в иные миры. Я подозревала, что с Бэрронсом ни одна катастрофа не будет фатальной. Он всегда сможет выжить.

И я теперь тоже.

Мне это не нравилось. Меня перепрограммировали, во многом переделали. И с этим будет сложнее всего. Я переставала чувствовать себя человеком, во мне росла отстраненность. Неужели я, часть Короля Невидимых, теперь стала бессмертной? А возможно, это петля. И мы возрождаемся снова и снова, чтобы продолжать одни и те же циклы.

— А что в этом плохого?

— Ты читаешь мои мысли?

— У тебя очень выразительные глаза, — улыбнулся Бэрронс.

Я коснулась его лица, и улыбка исчезла.

— Улыбнись снова.

— Не будь занудой.

Я рассмеялась. Но в его лице не осталось веселья. Оно быстро исчезло.

Бэрронс смотрел на меня холодным тяжелым взглядом. И теперь я могла видеть то, что скрывалось в его глазах. Другим они показались бы пустыми. Я сама пару раз думала, что в них не осталось ничего человеческого, но это была неправда.

Он чувствовал. Ярость. Боль. Похоть. Столько эмоций электричеством звенело под его кожей. Столько изменчивости. Человек и зверь всегда сражались. Теперь я понимала, как ему тяжело. Бой внутри него никогда не прекращался. Как он может жить с этим?

Бэрронс остановился и поставил меня на ноги. И ушел в полумрак, чтобы зажечь камин и свечи.

Мы были в его спальне, похожей на логово Короля Невидимых: роскошной, с огромной кроватью, задрапированной черным шелком и мехами. Я не могла отвести от нее взгляд. Я представила нас двоих на этой постели.

Я дрожала.

Меня трясло от того, что я здесь. Что Бэрронс хочет меня.

Он зажег свечи у кровати. Сбросил в кучу подушки, которые я помнила по тем временам, когда была при-йа.

В том подвале Бэрронс подкладывал эти подушки мне под бедра. Я лежала головой на постели, вскинув зад. Он терся об меня, доводил до безумия и, только когда я начинала умолять, медленно входил в меня сзади.

Уложив последнюю подушку, Бэрронс посмотрел на меня. Кивком указал на стопку подушек.

— Я видел, как ты умираешь. Мне нужно трахнуть тебя, Мак.

Его слова впились в меня, как пули, колени подогнулись. Я прислонилась к какому-то предмету мебели, кажется шкафу. Мне было все равно. Я нуждалась в опоре. Бэрронс не требовал. Он просто констатировал факт, говорил о том, что ему нужно, чтобы жить дальше, это звучало как: «Я отравлен, мне нужно принять противоядие».

— Ты хочешь этого?

В его голосе не было ни мурлыканья, ни ласки, ни соблазна. Это был простой вопрос, на который нужно было ответить. Чистая конкретика. Вот чего он хотел. Вот что предлагал.

— Да.

Бэрронс стянул рубашку через голову, и у меня перехватило дыхание при виде его движущихся мышц. Я знала, как выглядят эти плечи, как напрягаются, когда он надо мной, как его лицо искажается от страсти, когда он кончает.