Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

говорили, обитали в этих холмах, Рент нахмурился и махнул ребенку: дескать, убирайся прочь.

Однако тот оставался на месте, прямо посреди дороги.

– Что такое? – бросил Рент, натягивая поводья. – Хочешь, чтобы я затоптал тебя? А ну, проваливай!

– Меня зовут Орфантал, – ответил мальчик, – я из дома Друкорлат, и у меня есть право на защиту.

– Высокородный? – усмехнулся Рент. – Что-то я сомневаюсь.

– Меня сопровождали в Цитадель, – сказал мальчик, – но мы попали в засаду. Все остальные погибли.

– Высокородному нашлась бы защита получше… – Взгляд ребенка вдруг метнулся в сторону, а затем что-то пробило кольчугу капрала, воткнувшись ему в правую подмышку. Он ощутил между ребер внезапный холод, тут же взорвавшийся огнем. Кто-то крепко схватил Рента за пояс с оружием и стащил с седла. Капрал взмахнул руками, будто пытаясь отстраниться от вонзенного в его тело клинка, и рухнул на землю.

Рент лишился дара речи. Силы быстро покидали его. Перед ним возникло искаженное яростью лицо какого-то пожилого мужчины, хотя смотревшие прямо на Рента глаза были пусты, будто сама Бездна.

– Это тебе за Харала, – услышал капрал голос старика, который выдернул клинок, предварительно провернув его в ране.

Тело Рента судорожно выгнулось, но боли он не почувствовал.

«За какого еще Харала? Я не знаю никого с таким именем».

Рент хотел сказать об этом старику, объяснить тому его ошибку, но губы капрала лишь беззвучно пошевелились, а рот заполнился кровью – горячей, по вкусу напоминавшей железо, отобравшее у него жизнь. После чего, пребывая в недоумении и преисполненный обиды, он навеки закрыл глаза.

Орфантал в ужасе уставился на них, а когда увидел, как Грипп плюнул в лицо мертвецу, его внутренности словно бы обдало невероятным холодом. Старик говорил, что им нужна лошадь – потому что за ними охотятся и хотят убить обоих.

Когда они увидели приближающегося по дороге всадника, Грипп послал мальчика вперед, объяснив ему, что нужно сказать.

Орфантал думал, что они просто украдут лошадь, угрожая мечом, поскольку денег у них не было, но когда-нибудь потом непременно заплатят за нее хозяину, а может, дадут ему взамен новую или даже двух. Все должно быть по справедливости.

Теперь же он смотрел, как старик поднимается над трупом, вытирая плащом мертвого всадника кровь со своего кинжала. Лошадь отошла в сторону и стояла в канаве, вся дрожа. Что-то бормоча себе под нос, Грипп подошел к животному и, взяв поводья, повернулся к Орфанталу:

– Едем в Харканас. – Галас нахмурился, взглянув на лицо мальчика. – Это был солдат именно из того легиона, который на нас напал. Они теперь наши враги, заложник. Мы ведем гражданскую войну – понимаешь?

Орфантал кивнул, хотя на самом деле уже совсем ничего не понимал.

– Я не стану прятать труп, – продолжал старик. – Я хочу, чтобы его нашли: пусть все видят. Более того, я хочу, чтобы они знали, что это сделал не кто иной как Грипп Галас, и именно Грипп Галас явится по их души! – Говоря это, он достал нож, подал Орфанталу поводья и, хромая, вернулся обратно.

Старик отрезал мертвецу голову, и в дорожную пыль хлынула кровь. Грипп вырезал на лбу убитого свои инициалы, а затем поднял голову за волосы и зашвырнул ее на середину дороги.

Снова вытерев плащом кровь, он подошел к мальчику:

– Позволь, я сяду в седло перед тобой: мне страшно досаждает колено.

«Все герои умерли.

Мне конец.

Нам всем конец».

Грипп протянул руку Орфанталу, помогая ему забраться на лошадь. Рука была красной, и в утренней прохладе разнесся острый запах железа.

Часть третья. Свидетельства твоих амбиций

Глава одиннадцатая

Со всех сторон Аратана окружало запустение. Под бесцветным небом жались к земле полуразрушенные дома; один лишь взгляд на них тут же наводил на мысли о неминуемом поражении, которые забивали голову, подобно жирной пыли. Между разбросанными вокруг строениями из обугленной травы, будто грязные зубы, поднимались низкие, почерневшие от дыма каменные стены. Сгорбившись в седле, юноша смотрел на их мертвый оскал, слыша под собой поступь тяжелых копыт Бесры. Стены располагались хаотически, без какой-либо системы, и в стихийно образованных ими загонах не держали скотину.

Аратан никогда прежде не видел подобного селения. Загнанные в ловушку стен, будто в гигантскую паутину, дома располагались далеко друг от друга, бросая вызов самому понятию улиц. Они словно бы отказывались смотреть друг другу в глаза, и в этом ощущалось нечто постыдное, как будто общение не приносило местным жителям никакой радости, но, напротив, становилось поводом для обиды. В большинстве проемов не было дверей, а царившая внутри чернота казалась странно материальной, создавая ощущение чего-то непроницаемого и загадочного. Дома не заманивали внутрь любопытных; Аратану, наоборот, казалось, будто его отталкивают прочь, и все, что оставалось в скрытых комнатах, за запертыми ставнями и под провисшими потолками, превращалось в некую тайную историю, записанную на обломках былого.

Такова была цивилизация азатанаев, бесцельная и всеми забытая. Всеобщая нищета давила на душу, но больше всего Аратана повергало в ужас то, что в некоторых из этих домов до сих пор жили. Юноша видел прочные двери, закрытые на засовы, и просвечивающее сквозь ставни мерцание свечей. Он замечал фигуры, стоящие в тени под балконами, сложенными из столь идеально подогнанных друг к другу огромных кусков гранита, что не требовался никакой строительный раствор, и ощущал жесткие взгляды мужчин и женщин, устремленные на него и его спутников, медленно ехавших через селение.

Воображение Аратана рисовало образ отравленного неведомым ядом места, отрекшегося от бессмысленной собственности, безразличного к заросшим сорняками дворам и бесформенным грудам головешек вместо домов. Это был не его мир, и все здесь, даже сам воздух, не говоря уже обо всех бросавшихся в глаза деталях и подробностях, шептало о некоем безумии.

Безжизненный свет дня угасал. Повелитель Драконус повел путников сквозь проломы в стенах, направляясь к центру селения. Лошади шли, будто измученные тоской, а по запыленной шее Бесры едва ползали мухи.

Когда его отец остановился напротив громадного дома из камня и дерева, Аратан невольно содрогнулся. Дом этот стоял на некотором отдалении от остальных, и на сером камне его гранитного фасада были высечены бесконечные, ничего не значащие узоры, сплетенные из некоего подобия кругов или колец. На опиленных концах деревянных балок, расположенных в ряд над невысокой широкой дверью, до самых краев фасада, были изображены похожие геометрические фигуры, напоминавшие отпечатки дождевых капель в грязи. К строению с трех сторон тянулись низкие стены, но все они обрушились. Казалось, будто дом окружает