Один раз в миллениум - Чингиз Абдуллаев

— Я так не считаю. Уехав в Курган, я познакомилась с моимбудущим мужем. У нас прекрасный сын. Наоборот, я очень благодарна Эдуарду за все,что произошло.

— Ваша семья тоже так считает?

— Нет. Они считали, что я опозорила семью. Конечно, они былиочень недовольны. Мама у меня серьезно заболела, все никак не могла примиритьсяс мыслью, что дочь уехала из родного дома. В общем, случилось то, чтослучилось. Поэтому я была немного удивлена, когда меня нашел Эдуард. Я думала,что он давно меня забыл.

— Как видите, не забыл. Скажите, Фариза, когда вы были унего дома, вы не заметили ничего необычного?

— Нет. Мне понравился его дом. Хорошая квартира в центрегорода. Очень уютно. Нет, я ничего не заметила. Хотя на кухне обратила вниманиена открытую бутылку шампанского и два бокала. Очевидно у него были гости доменя.

— Вы были на кухне?

— Да. Я прошла туда, когда мы уезжали, чтобы помыть бокалы.Чисто женская привычка. Он, правда, отнял их у меня и сказал, что у него естькому убирать. А потом он проводил меня до машины, но сам не поехал. Извинился исказал, что у него много дел. Я так и не поняла, зачем он меня нашел.

— И он не попытался вам объяснить?

— Конечно, пытался. Рассказал, что решил собрать в Москвеженщин, которые сыграли в его жизни определенную роль. Странно, что он меняпомнил. Но вообще-то немного обидно, что я всего лишь одна из его женщин. Этовсегда не очень приятно. Правда, он не стал уточнять, сколько у него было такихженщин. Две, три или больше. В любом случае, я сказала, что мне неинтересновстречаться с другими женщинами. И сказала, что очень благодарна ему за вызов вМоскву. Вот и все. Отель, конечно, очень дорогой, и я хотела отсюда переехать вдругую гостиницу, чтобы самой оплатить проживание. Но мне сказали, что за номерзаплатила какая-то компания. Это тем более странно. Эдуард уговорил меня здесьостаться, и я решила подождать мужа. Потом, конечно, мы уедем. Вот и все моитайны. Вам нужно еще что-нибудь или на сегодня хватит?

— Конечно, хватит, — улыбнулся Дронго. — Где учится ваш сын?

— А где он еще может учиться? Конечно, решил стать геологом,учится на первом курсе.

— Спасибо, — он поднялся, — вы не помните водителя, которыйвас отвозил?

— Нет, не помню. Я не обратила на него внимания. Кажется,ему было лет сорок. Или пятьдесят. Мы недолго ехали. От дома Эдуарда до нашейгостиницы минут десять езды. Хотя я Москву знаю плохо. У мужа много друзей встолице, но я решила защищаться в Санкт-Петербурге. И думаю, что поступилаверно.

— Вы потом никуда не выходили? — уточнил Дронго.

— Немного погуляла около отеля.

— А номер мобильного телефона Халуповича у вас есть?

— Он мне дал, но я не помню, куда положила. Хотите, чтобы яего нашла?

— Нет, не хочу. Спасибо за откровенную беседу. И успеховвам.

Он пожал ей на прощание руку и вышел из номера.

Спустившись вниз, он обнаружил, что Халуповича нигде нет. Онпоискал его в холле, затем прошел в бар.

— Куда он мог деться? — недовольно подумал Дронго и в этотмомент увидел идущего к нему с немного виноватым видом Халуповича.

— Извините меня, — сказал тот, — мне позвонил следовательпрокуратуры. Странно, что они работают в такое позднее время. Какая-то соседкаобратила внимание на приезжавших ко мне женщин. Он спрашивал, кто именно у менябыл. Я выкручивался как мог, сказал, что соседка перепутала, наверно, приняладомработницу за мою знакомую. Он обещал завтра все перепроверить. У меня оченьмало времени. Рассказывать о женщинах я не могу и не хочу. Да никто и неповерит. Что делать, даже не знаю.

— Вы вызвали водителя и помощника, как я просил?

— Конечно, вызвал. Они сидят в машине, у дома. Ждут, когдамы приедем.

— А куда вы исчезли?

— Я же не могу со следователем прокуратуры разговариватьздесь, — показал на холл отеля Халупович, — я часто бываю в таких местах. Зачемим знать о моих проблемах. Пришлось уйти в туалет. Заодно там можно и покурить.Сейчас все помешаны на антитабачной кампании и ни в одной гостинице нельзякурить в холле.

— «Богатые тоже плачут», — пошутил Дронго, — у бизнесменовсвои проблемы?

— Да, — кивнул Халупович, чуть улыбнувшись, он оценил шутку.— На самом деле, мы тоже своего рода каста неприкасаемых. Все про всех знают.Всем известно, кого поддерживает та или иная преступная группировка, кто изполитиков стоит за конкретной финансовой группой или наоборот, взят на ее содержание.Это журналисты иногда пишут чушь, ничего не зная о конкретных мотивах поступковмногих банкиров и коммерсантов.

— У каждой группы людей есть своя профессиональная кухня, —согласился Дронго.

Они вышли на улицу. Шел дождь. Когда они сели в салон автомобиля,Халупович неожиданно наклонился к Дронго и тихо сказал:

— Может, я ошибся. Может, не нужно было их сюда приглашать?Может, действительно нельзя ворошить прошлое?

— Не знаю, — признался Дронго, — иногда, наверное, нельзя.Это не всегда связано с приятными эмоциями. Некоторые наши поступки подчасоказывают влияние на всю последующую жизнь. И на нашу, и на жизнь окружающихнас людей.

Через пятнадцать минут они подъехали к дому Халуповича.Дождь усиливался, и когда они вышли из машины, к ним поспешили двое, очевидно,ждавшие в одном из припаркованных автомобилей.

— Здравствуйте, Эдуард Леонидович, — сказал один из них.

Это был мужчина немного ниже среднего роста с подвижнымкруглым лицом. На нем была темная кепка и длинный плащ. Второй был одет втеплую кожаную куртку. Ему было под пятьдесят. Он был высокого роста, стронутыми сединой волосами. Второй мужчина вежливо поздоровался, но большеничего не сказал.

— Идемте домой, — коротко приказал Халупович, — мой знакомыйхочет с вами поговорить. Только быстрее, иначе нам придется отжимать своебелье. Под таким дождем лучше не стоять.

Они поспешили к подъезду. Халупович набрал номер кода, и онивошли в дом. Поднявшись в лифте на седьмой этаж, они вышли на площадку передквартирой Халуповича. Дронго обратил внимание, как сильно грохочет кабиналифта. Эдуард Леонидович достал ключи, чтобы отпереть дверь. Дронго заметилсвежую заплатку, наложенную на металлическую дверь. Очевидно, прежде чемоткрыть дверь, здесь пытались выбить замок. В квартире уже никого не было, ноеще сохранялся запах потных тел, сигаретного дыма и присутствия постороннихлюдей. Халупович поморщился.

— Идите в столовую, — предложил он своим гостям, — я откроюокно. Михаил, помоги мне приготовить кофе.