Один раз в миллениум - Чингиз Абдуллаев

Водитель повесил куртку на вешалку и прошел на кухню.Помощник снял свой длинный плащ и оказался еще ниже ростом, чем можно былопредположить.

— Савелий Николаевич, — представился он, — Трошкин.

— Это господин Дронго, — назвал своего гостя Халупович, — выпока побеседуйте в столовой, а мы приготовим кофе.

— Может, я сделаю кофе? — предложил Трошкин.

— Нет. Господин Дронго хочет с тобой побеседовать. Поэтомувы идите в столовую, а мы с Мишей пройдем на кухню, чтобы вам не мешать, —распорядился Халупович. Видимо, он был требовательным начальником. Приказы онотдал спокойным, ровным голосом, не терпящим возражений. Трошкин чувствовалсебя в квартире не очень уверенно. Водитель же, напротив, молчал, сознавая своепревосходство. Он, очевидно, чаще бывал в этом доме.

— Я хотел бы сначала осмотреть квартиру, — попросил Дронго.

— Пожалуйста, — разрешил Халупович, — Трошкин вам всепокажет. Посмотрите, а я пока вымою руки.

Дронго начал осмотр квартиры. Она была небольшая, метровпятьдесят-шестьдесят, и главная роль отводилась здесь столовой. Две другиекомнаты были маленькими, не больше пятнадцати-шестнадцати метров. Раньшеподобные квартиры считались элитными и выдавались лишь высокопоставленнымчиновникам, заслужившим подобную льготную жилплощадь в центре столицы. Спустяпочти десять лет после развала страны такие квартиры казались смешными длябольшинства современных политиков и чиновников. Они теперь покупали виллы вюжных странах и возводили себе трехэтажные дома за городом. Но для интимныхвстреч квартира подходила как нельзя лучше. Дронго обратил внимание на вкусхозяина. Повсюду стояла добротная итальянская мебель, висели очень интересныеработы современных московских художников. В спальне были зеркальный потолок изеркальный шкаф, очевидно, для того, чтобы хозяин квартиры мог наблюдать засобой из любой точки. В самой спальне стояла огромная кровать размером два натри метра, накрытая покрывалом от Луизы Ашлей. Очевидно, именно такая кроватьподходила Халуповичу для его интимных забав. Трошкин в спальню не вошел, онзамер на пороге, не решаясь его переступить.

В кабинете было довольно много книг, если учесть, что хозяинздесь бывал не часто. Письменный стол, диван, два кресла. В столовой стоялатяжелая резная итальянская мебель. Дронго никогда не нравилась мебель в стиле«Технополиса» и подобная обстановка отвечала его вкусам. Тяжелые темныезанавески, жалюзи на окнах и двух балконах, резная мебель, массивные стулья икресла. Здесь сразу можно было почувствовать, что хозяин квартиры достаточнообеспеченный человек.

«Может, так и должно было случиться?» — подумал Дронго. Ведьэто было ненормально, когда квартиры выдавались чиновникам в награду зауспешную службу, а не покупались ими на свою зарплату, как это делается во всеммире. Может, изменения, случившиеся в последние годы, были неизбежными ипозволили людям жить лучше? Может, он не совсем прав, когда с такой ностальгиейвспоминает свою бывшую страну, потерянную им навсегда. Но, с другой стороны, онкак никто другой знает, кто именно получил все блага. Случай с Халуповичем ещене самый худший. Этот бизнесмен достаточно «честно» заработал свои деньги.Девяносто девять процентов богатых людей стали таковыми только потому, чтосмогли в решающий момент перевести государственную собственность на свое имя,то есть, попросту говоря, украсть не принадлежавшие им деньги. Либоиспользовать свое влияние, чтобы приватизировать огромное достояние некогдабогатой страны. «Нет, — вздохнул Дронго, проходя на кухню. — Такого развала иворовства можно было избежать. Впрочем, сейчас не стоит об этом думать. Чтопроизошло, то произошло».

Он прошел на кухню. Встроенная итальянская мебельсветло-коричневого цвета, очевидно, была выполнена по индивидуальному дизайну.«Плавные линии, мягкие приглушенные тона. Возможно, здесь работал неплохойпрофессионал», — подумал Дронго.

— Здесь все и случилось, — негромко произнес Халупович,входя на кухню следом за ними.

— Где стояла бутылка? — уточнил Дронго.

Он обратил внимание на пустой ящик из-под бутылок сминеральной водой, стоявший у холодильника. На ящике была характерная картинкафранцузской «Эвиан»: высокие остроконечные горы, запорошенные снегом.

— На столике у плиты, — показал Халупович, — там обычностоит газированная минеральная вода и бутылка негазированной. Бутылка, изкоторой пила несчастная женщина, стояла рядом с бутылкой «Перье». Обе бутылибыли открыты. «Перье» тоже забрали следователи, решили проверить содержимоеобеих. Это другой ящик, — показал на пустой ящик Халупович. — Тот, из которогопоявилась эта проклятая бутылка, тоже унесли следователи.

— А почему решили, что она выпила именно «Эвиан»?

— Бутылка стояла открытая, а у нее в руках был стакан, с нимона и упала на пол. Ужасная картина, просто ужасная, — вздохнул Халупович.

— Как ее звали? — спросил Дронго.

— Кого? — не сразу понял Халупович. — Ах, да. Елизавета Матвеевна.Ей было только пятьдесят девять лет. Как все глупо получилось. Я думаю, нужнопроверить магазин, где мы брали эти бутылки. Она же не могла сама себяотравить.

— Квартира была заперта изнутри?

— В том-то и дело. Она была дома одна, и никто не выходил,если вы думаете, что отсюда ушел убийца.

— Я этого не говорил.

— А на балконах были опущены жалюзи, — добавил Халупович.

— Я уже понял, что с балкона к вам нельзя залезть, — кивнулДронго. — Остальные бутылки из ящика тоже забрали сотрудники прокуратуры?

— Да. Это я им предложил. Хотя на самом деле я понимаю, чтоэто глупо. Вода «Эвиан» покупается во всем мире, и ее марка так же известна как«Мерседес» или «Боинг». Дело в том, что я уходил последним из квартиры передтем, как поехать в аэропорт. И она закрыла за мной дверь. А когда я вернулся,она была мертва. Значит, логично предположить, что именно я ее и отравил. Тогдау меня вопрос: зачем мне это нужно? Или я претендовал на ее каморку в Мытищах?Или она обещала оставить мне свое наследство?

— Откуда вы знаете, где она живет? Вы к ней ездили?

— Не нужно меня ловить на слове. Естественно, не ездил. Но яобычно знаю, где именно живут мои работники. Кроме того, иногда оназадерживалась допоздна и мои водители отвозили ее домой. Миша хорошо знает, гдеона жила. Он ее часто отвозил. Кстати, он забрал ребенка из ее квартиры иперевез к нам.

— Куда это к вам?

— К моей секретарше. Я же не мог оставить девочку одну, онапропадет. Поэтому я поручил Нине за ней последить. Нина — моя секретарша, —пояснил Халупович. — Я считаю себя в какой-то мере ответственным заслучившееся.

— Мне нужно будет поговорить и с вашей секретаршей.