Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

пришел ко мне, чтобы это выяснить.

Непес-ага погрустнел.

— Нет, не за этим я пришел, — печально сказал он. — Я пришел к тебе за добрым советом. А ты плетешь о дорогах на тот свет. Я думаю, что и тебе не суждено очутиться в раю. Ну и ладно, оставим это. Давай лучше про наш свет поговорим.

— Можно и про наш, — уже со злобой в голосе сказал Хатам-ага. — Ты промолчал на кладбище в минуту расплаты. Допустим, это можно простить. Но потом? Почему потом молчал? Когда вернулся в село?

— Да с кем бы я стал говорить об этом?

— Как с кем? У Кервена есть родственники.

— Я пытался поговорить с Чепер. Но она не слушает.

— Но ты что, не мог добиться того, чтобы она простила тебя?

— О, Хатам, если человек не понимает, что ты виноват, какую вину он будет прощать тебе?

Хатам-ага задумчиво теребил конец своей длинной редкой бороды.

— Нет, подумать же надо, — медленно произнес он. — Человек признается в своей вине, а его за сумасшедшего принимают…

— И я этого не понимаю, Хатам.

— Знаешь, что! Ты зря с женщиной связался. В таких делах с ними ничего не добьешься, — решительно провозгласил Хатам-ага. — Слава богу, Кервен не один был у родителей. Есть у него родной брат.

— Вот, вот, и я об Амане думал.

— А если думал, так что же ты сидишь? Надо действовать! Не тяни с этим…

И Непес-ага окончательно решил, что разговор с Аманом — это единственный для него выход.

Ничего необыкновенного на том свете не было. Непес-ага вертел головой во все стороны и удивлялся прозаичности обстановки.

"А там, на земле, врали, что здесь вкушают амброзию", — разочарованно думал Непес-ага, глядя, как все что-то жуют, кто — яблоко, кто — кусок дыни, а кто — пересохшую халву.

А вот пивной ларек. И вывеска: работает днем и ночью, без перерыва.

"Надо же, — изумился Непес-ага, — а у нас с двух до семи. В другое время или продавца умоляй, или переплачивай. А здесь, выходит, пей, сколько влезет, никому дела нет!"

Рядом с ларьком валялся пьяный. Он колотил себя по лбу и кричал:

— Дурак я, дурак! Давно умереть надо было. Но кто же знал, что здесь водку даром дают? Мулла, поди, знал! Ну погоди, мулла, вот умрешь, повстречайся мне только тут, я об твою башку бутылку разобью!..

"Двуногая свинья, — определил Непес-ага. — Хорошо, что у нас водку продают за деньги и не круглые сутки".

Неподалеку от ларька стоял большой кувшин. Никто не трогал его, а Непес-ага заинтересовался — для чего или для кого он тут поставлен?

Выбрав среди толпы не очень пьяного человека, он спросил:

— Скажи, старина, что это за кувшин?

Человек остановился, удивленно посмотрел на Непеса-ага и, в свою очередь, спросил:

— Новичок, что ли? Откуда будешь-то?

— Из аула Годжук.

— Да здесь даже слова, такого не знают: аул, — подвыпивший человек махнул рукой, — здесь ни аулов, ни городов — ничего нет. Видно, ты только что оттуда. Когда умер-то?

Непес-ага был убежден, что врать на том свете нельзя и, поскольку малейшая неточность казалась ему уже неправдой, он пустился в длинное объяснение:

— Я, брат, честно говоря, и сам не знаю, когда умер. Помню, что простудился. Потом, по-моему, простуда прошла. Но ведь если я умер, значит, она не прошла?. Как ты думаешь?

— Я думаю, хоть и неизвестно, когда ты умер, факт твоей смерти не вызывает сомнений. А иначе мы бы не встретились сейчас с тобой, а?

Непес-ага согласился и счел вопрос исчерпанным. Правильно. Главное, что он умер, а когда, не так важно.

Махнув рукой в сторону большого кувшина, он снова спросил:

— А этот кувшин, он что, для новичков?.

Пьяный засмеялся:

— Не будь дураком. Это кувшин для свиты аллаха.

— Как?! — обомлел Непес-ага. — Неужели они пьют?

— А то как же? — снова засмеялся пьяный. — Если нечего выпить, и кувшин, бывает, грызут.

— А Заман-ишан… — пролепетал потрясенный Невес-ага.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил его собеседник. — Небось, Заман-ишан говорил, что небесные властители — великие трезвенники, верно?

— Ну да…

— Ха-ха, верь больше. Сходи-ка в трактирчик "Хайям", там твой Заман-ишан валяется в стельку пьяный…

— Трактирчик "Хайям"?

— Ну, так его прозвали. А по-настоящему это торговая точка номер одна тысяча шестьсот семьдесят четыре.

— Их так много? — ужаснулся Непес-ага.

— Это что! В других краях, говорят, еще больше!.. А кувшин мы подносим богу, когда он осматривает свои владения. Чтобы не очень свирепствовал. Больно уж сердитый!

— Ба… Так это же самая настоящая взятка!

— А ты думал!

— Да разве бог может брать взятки?

— А если бы не брал, как бы этому люди научились? Ты что, совсем дурак? Взятка от бога и пошла. Будь бог честным, и подданные его не стали бы воровать.

— Да, да, я этого не сообразил, — прошептал Непес-ага.

— В том-то и дело. До самой смерти живешь дураком, игрушкой в чужих руках. Только здесь все понимать начинаешь.

— Да, да, так и есть. Теперь вижу.

— Ну, ладно, ты еще просветишься. А с собой, слышь, принес чего-нибудь?

Непес-ага, чуя и в этом вопросе какой-то подвох, нервно ответил:

— Что же сюда можно принести, кроме савана?

Собеседник укоризненно покачал головой.

— Если тебе нечего сунуть ангелам, определяющим меру безгрешности, тебя ничто не спасет, ты попадешь прямо в самый центр ада — Сакар.

"Ну, если бог берет взятки, то ангелам, конечно, он сам велел", — уже не удивляясь, подумал Непес-ага.

— Да не горюй, — ободрил его пьяный. — Отдай им свои новые сапоги, и все будет в порядке.

Непес-ага посмотрел на свои ноги и увидел черные блестящие сапоги. "Вроде меня не в сапогах хоронили", — растерялся он.

И вдруг понял, что все кругом тоже в сапогах. Бесчисленное множество черных поскрипывающих сапог толпилось вокруг Непеса-ага.

"Это, наверное, и есть ад", — похолодел он от страшной догадки.

Но вот в толпе мелькнули босые ноги.

— Это Кервен босиком ходит, — прозвучал голос пьяного.

Непес-ага бросился в толпу.

— Кервен, постой, Кервен! — кричал он.

Но тот уходил, не слыша зова, все дальше и дальше, и, наконец, совсем исчез.

Непес-ага долго бежал, пока силы не оставили его. Отдышавшись, он огляделся и увидел, что стоит на перепутье. Две безлюдные дороги лежали перед его взором, и он вспомнил Хатама-ага.

"Говорил мне Хатам про эти дороги. Одна ведет в рай, другая — в ад. Но как узнать, какая куда? Указателей нет. Спросить не у кого".

Усталый и обессилевший, он сел на землю, не зная, как ему быть дальше.

"Что