Брачные союзы Дома Романовых - Александр Манько

В таких случаях, разумеется, очень волновались не только претендентки и их родители, но и особенно придворные честолюбцы. У отечественных историков были все основания утверждать, что, видимо, ни в одной из стран не было такого простора действиям придворных партий, как в России. Одну из главных причин этого они видели в обычае царей вступать в брак с дочерьми своих подданных. Как известно, традиционно со смертью правителя часто вместе с ним с политической арены уходили и его бывшие сотрудники, уступая место новым людям с новыми идеями. Когда же царя окружали люди, отличавшиеся не только званиями, но и являвшиеся еще и его родственниками, то после его кончины вслед за новым царем вторгался на ступени престола уже готовый штат временщиков, родственников преемника усопшего венценосца, и это обычно приводило к интригам и борьбе за сферы влияния.

В этом отношении для Московского царства особенно неудобным оказалось то обстоятельство, что оба царя, правившие Русским государством во второй половине XVII века, были женаты дважды, и, следовательно, они имели вокруг себя двойное число претендентов на почести, богатство и, главное, — власть.

Из большого числа созванных в столицу девиц выбор царя остановился на дочери Рафа Всеволожского. Но поскольку тот был незнатен и не имел связей среди придворной знати, то, следовательно, выбор царя не понравился ни одному из сильных сановников, окружавших трон. Самым могущественным тогда при дворе являлся воспитатель царя боярин Б. И. Морозов. Для него лично брак царя был особенно важным делом, ибо он мог усилить или ослабить его могущество и авторитет. Более того, у Морозова имелась в виду другая невеста для государя; девица очень красивая, хотя несколько старше царя, но, главное, — она принадлежала к преданнейшей ему фамилии Милославских.

Чтобы осуществить свой план, царский фаворит, естественно, должен был устранить дочь Всеволожского. Боярин преодолел эту трудность: он подкупил царского волосочеса, который, убирая к венцу девушку, так туго затянул ей волосы, что она упала в обморок. А царю этот обморок представили как приступ падучей болезни, и дочь Всеволожского вместе с отцом отправили в ссылку.

После этого Морозову уже не стоило многих усилий склонить царя к браку с Милославской. Спустя некоторое время праздновалась свадьба и самого фаворита с сестрой царицы. Родственник царицы Марии Ильиничны, Иван Михайлович Милославский, так возвысился после брака государя, что вскоре занял место ближнего боярина Морозова.

Мария Ильинична подарила любимому государю восемь дочерей и пять сыновей. Две дочери скончались в детстве, а оставшиеся в живых отличались крепким здоровьем. Царские сыновья же от этого брака родились слабыми, болезненными, и трое из них умерли — Дмитрий и Симеон в младенчестве, а Алексей в возрасте шестнадцати лет в 1670 году. Из двоих наследников старший — Федор, 1661 года рождения, страдал цингой и болезнью ног, а младший — Иоанн, 1666 года рождения, был не только немощен телом, но и слаб умом.

Для царского семейства 1669 год оказался роковым: 28 февраля умерла новорожденная царевна Евдокия, 4 марта скончалась царица Мария Ильинична, а в середине июня умер четырехлетний царевич Симеон. По своим последствиям из всех этих горестных событий самым значительным стала смерть царицы. Алексей Михайлович в расцвете сил, в сорок лет, овдовел.

Спустя два года первопрестольная узнала о второй избраннице своего государя. Ею стала родственница царского ближнего боярина Артамона Матвеева Наталья Кирилловна Нарышкина, дочь смоленского капитана Кирилла Нарышкина. 22 ноября 1671 года царь торжественно обвенчался с Натальей Нарышкиной.

Положение Милославских при царском дворе сразу же изменилось: главное влияние надела по управлению страной перешли к Нарышкиным. В частности, Артамон Матвеев и отец царицы Кирилл Нарышкин стали боярами. Возвышение Нарышкиных и ослабление Милославских, двух придворных партий, через короткое время имело чрезвычайно важные последствия: это послужило источником многих смут и волнений в царстве. В. О. Ключевский в связи с этим обстоятельством подчеркивал, что после второго брака Алексея Михайловича образовались «две клики родственников и свойственников, которые насмерть злобствовали одна против другой, ничем не брезгуя в ожесточенной вражде».

…Рано утром 30 мая 1672 года колокола Кремля известили жителей Белокаменной о радости царя — приращении его семейства. Перед рассветом царица Наталья Кирилловна подарила своему царственному супругу сына. Колокольни древней Москвы разнесли эту весть по всему городу, и уже в пять часов утра набожный Алексей Михайлович был в Успенском соборе на благодарственном молебствии, совершенном новгородским митрополитом Питиримом. Возблагодарив Бога за дарованного сына, после посещения Архангельского собора, Вознесенского и Чудового монастырей царь по возвращении во дворец принимал поздравления от бояр, думных дворян, полковников, стрелецких голов, угощал гостей водкой, фряжскими винами и десертом из свежих плодов.

Первая жена Алексея Михайловича не осилила династическую хилость мужского потомства. Зато вторая, Наталья Кирилловна, оправдала надежды: сын, названный Петром, родился в мать и был крепок здоровьем. Счастью царствующих родителей не было конца, и рождение своего первенца они отмечали с большим торжеством.

Петр был четырнадцатым ребенком многодетного Алексея Михайловича и первым от его второго брака с Натальей Нарышкиной. «Три дня сряду служили благодарственные молебны, стреляли из пушек, — писал Н. И. Костомаров. — Благодушный царь, по своему обычаю, жаловал своих ближних людей, прощал казенные долги, отменял и смягчал наказание преступникам, а после крестин угощал дважды в своем дворце сановников и выборных людей из Москвы и других городов, приезжавших с дарами. Даже в народных великорусских песнях осталось воспоминание о всеобщей радости и торжестве при рождении царевича, которому впоследствии суждено было стать первым русским императором. Быть может, царь Алексей Михайлович придавал такое значение рождению младшего сына потому, что из оставшихся у него двух сыновей от первой жены один был больной, другой малоумный, и сам царь, будучи еще не стар, мог дождаться, что новорожденный сын от второй жены, возрастая, покажет большие способности, чем другие его сыновья». По описаниям современников, пиры и праздники отличались удивительной пышностью.

В ночь на 1 сентября 1674 года, день Святого Симеона Летопроводца, вся Москва молилась. Среди глубокой ночи загудел колокол Ивана Великого. Тотчас же откликнулись все сорок сороков московских церквей, и во всех них началась заутреня. Москвичи, затеплив в своих домах лампады перед темными ликами образов, поспешили в храмы.

Древний Кремль быстро наполнялся народом. В Успенском соборе патриарх совершал литургию, после которой крестный ход выступил из собора на площадь.

Лучи осеннего солнца мягко горели на золотых крестах и куполах кремлевских соборов. В то сентябрьское утро людно было в Кремле, куда из приходских церквей спешил народ православный.

Посреди соборной площади, напротив Красного крыльца, стоял помост, пол которого устилали дорогие персидские ковры.

На помосте стояли аналои с иконами, зажженными свечами перёд ними и стол для освящения воды. Патриарх поднялся на помост вместе с высшим духовенством в драгоценных облачениях.