Робкие создания - Клэр Чемберс

встретил ее на пороге и проводил в длинный темный коридор с пузырящимися обоями цвета сырой печени. И хотя снаружи во всю сиял яркий дневной свет, мрак внутри рассеивала лишь единственная тусклая лампочка. В просторной гостиной, заставленной старинной мебелью, посреди нагромождения кресел, хилых столиков, подставок под ноги и пианино, сидела растрепанная пожилая женщина, которую осматривал терапевт. Над каминной полкой висел написанный маслом портрет грузного импозантного джентльмена начала XX века, который взирал на убогую обстановку вокруг.

– Еще гости пожаловали! – сиплым голосом воскликнула женщина при виде Гила и Хелен. – Мне такую ораву и в жизнь не прокормить!

Терапевт выпрямился, вынимая из ушей дужки стетоскопа.

– Небольшие хрипы в груди, – сообщил он. – В остальном здорова. Я имею в виду физически. Но, конечно, нужно забирать. – Эти слова были адресованы Гилу и сказаны в полный голос. Психиатр нахмурился и жестом предложил коллеге отойти, но тот не сдвинулся с места и ответил:

– Не переживайте, она почти глухая.

– Тем не менее, – холодно сказал Гил и вышел из комнаты, так что доктору ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Кто глухая? – всполошилась старуха.

– Я работаю с доктором Радденом, – подойдя к ней, мягко произнесла Хелен. – Вам помочь?

Женщина наклонялась то вправо, то влево и явно что-то искала. Копна полностью седых волос была закручена и свернута в неряшливый, сбитый на одно ухо пучок.

– Где моя сумка? Кто взял мою сумку?

Хелен нашла ее под одним из столиков и вернула владелице. Старуха дважды намотала потрескавшийся кожаный ремешок на кулак, словно это был поводок собаки, которая вот-вот вырвется.

– А где Уильям? – вдруг очнувшись, спросила она. – С ним все в порядке? Надеюсь, он не попал в заварушку. Уверяю вас, он хороший мальчик.

– Уильям – это ваш… сын?

– Ох, нет-нет, племянник. Мы немного повздорили, но это пустяки. Живем душа в душу.

Водитель скорой с помощником внесли в гостиную кресло-носилки.

– Все в порядке, бабуля, – весело сказал водитель. – Сейчас в больницу поедем. Садитесь-ка в креслице.

– Без Уильяма не поеду, – запротестовала женщина. – Он без меня пропадет.

– Так он с вами, – ответил водитель. – Сейчас врач его посмотрит, и тронем.

Хелен решила не мешать сборам старушки, и без того несколько затрудненным тем, что она намертво вцепилась в сумку и не хотела ни на секунду ослабить хватку, пока водитель с помощником грузили ее на кресло-носилки. Вместо этого девушка пошла по лестнице наверх, откуда доносились звуки голосов, аккуратно ступая по ковровой дорожке, кое-где протертой до основы и едва держащейся на раздолбанных креплениях. С каждым шагом ковер норовил выскользнуть из-под ног или зацепиться за каблуки. На верхней площадке – из голых половиц выглядывали шляпки гвоздей, обмотанные клочками войлока, – Гил беседовал с констеблем и терапевтом.

– На данном этапе в спецсредствах нет необходимости, – объяснял Гил. – Я хочу просто поговорить с ним и убедить его поехать с нами добровольно. Возможно, это займет некоторое время, но…

– Мы с сержантом не смогли вытянуть из него ни слова, – сказал полицейский. – Старушка говорит, это ее племянник Уильям Таппинг.

– Кто вас вызвал? – поинтересовался Гил.

– Соседи пожаловались на бурную ссору. Крики, вещи летят из окон. Мы приехали, а тут старуха в истерике и голый мужик с длиннющей бородой и волосами до самой задницы. Залез на чердак и там забаррикадировался.

– А до этого жалобы поступали?

– Сказали, живут здесь десять лет и понятия не имели, что в доме есть мужчина.

– Вы не возражаете, если я попробую поговорить с ним наедине? – спросил Гил у собравшихся.

– Да ради бога, – ответил терапевт. – Все бумажки я, если что, уже заполнил.

– Но обследование не проводили? – с нарастающим нетерпением уточнил психиатр.

– Зачем? Он точно ваш клиент.

Гил постучал в дверь.

– Мистер Таппинг, – спокойным и уверенным голосом профессионала произнес он. – Я доктор Радден. Можно войти? Не волнуйтесь, вас не собираются арестовывать.

Через пару секунд раздался скрежет дерева об дерево: по полу протащили тяжелый предмет мебели.

– Отойдите подальше, – шепнул Гил констеблю, и тот скрылся в дальнем углу лестничной площадки.

Дверная ручка заскрипела и медленно повернулась. За приоткрытой дверью Хелен разглядела мужчину с бледным лицом, копной спутанных тускло-каштановых волос и свисавшей до пояса бородой, похожей на растрепанный толстый канат. Он кутался в клетчатый плед, придерживая его края на груди рукой с длинными ребристыми ногтями. Из-за обилия растительности и общего диковатого неухоженного вида его возраст не поддавался определению – от двадцати до восьмидесяти.

– Можно? – спросил Гил, не двигаясь с места.

Мужчина молча удалился в темноту комнаты, и Гил последовал за ним, оставив дверь приоткрытой.

Время на лестнице текло мучительно медленно; молодой констебль метался, поглядывая на часы. Хелен сочувственно ему улыбнулась; она знала, что Гил не из тех, кто торопится, когда дело касается пациента, и не признает никаких авторитетов, кроме своего собственного.

– Надеюсь, он понимает, что делает, – пробормотал полицейский. – Готов поспорить, настоящий профессионал, – добавил он, подмигнув Хелен.

Она ответила ему холодным взглядом. У подножия лестницы показался водитель скорой.

– Как успехи? – спросил он.

Терапевт спустился к нему, и они негромко заговорили между собой. Через десять минут дверь открылась, и на пороге появился Гил. За ним – Уильям Таппинг в странном наряде, состоявшем из фланелевых брюк, пижамной куртки и сандалий. Возможно, по настоянию Гила куртка была застегнута поверх бороды, выглядывавшей из-под нее на несколько дюймов. В когтистой руке он сжимал какой-то металлический шарик – настолько сильно, что костяшки пальцев побелели.

Хелен с констеблем посторонились пропустить их. Мать точно с негодованием отвернулась бы при виде этого зрелища, подумала Хелен, посмотрела мужчине прямо в глаза и улыбнулась. Тот скользнул по ней взглядом, едва заметно выражавшим признательность, и проследовал за Гилом – гордо выпрямив спину, без следа неуверенности или неохоты. “Как свергнутый король, отправляющийся в изгнание”, – как позже выразился Гил.

4

Пациент: Луиза Таппинг.

Возраст: 74 года.

Прием: первичный.

Психологический анамнез: нет данных.

Суицид: пациентка отрицает наличие суицидальных мыслей.

Насилие: пациентка отрицает наличие мыслей о насилии по отношению к себе или другим людям.

Травма: неизвестно.

Медицинский анамнез: в 1956 году пациентка поступила в больницу Мэйдэй после падения в результате обморока в крематории Кройдона. Сотрясение мозга, спутанность сознания, возможно, инсульт. Пациентка настояла на выписке вопреки рекомендациям.

Лекарства: не принимает.

Семейный анамнез: нет данных.

Условия проживания: Кум-Роуд, Кройдон. Пациентка не замужем, финансово обеспечена, никогда не работала. Родственников нет, за исключением племянника, Уильяма Таппинга, проживающего по тому же адресу.

Внешний вид: неопрятный.

Поведение: идет на контакт.

Сознание: активное.

Речь: