Залежалый товар - Робер Бобер
Шрифт:
Интервал:
Но они понимали, что право на это могут получить лишь ценой разлуки. Их страхи имели неожиданное последствие: на следующий день после отбытия «Без вас» одна клиентка захотела примерить «Не зная весны». Застигнутая врасплох, та, трясясь всеми своими строчками и петельками, сжалась в комок.
— Я просила сорок второй размер, мадемуазель, — сказала дама, — а вы даете мне модель даже не сорокового размера! Покажите мне ту, что рядом, да, вот эту, в клетку.
Теперь жакетка «Месье ожидал» пришла в ужас от мысли отбыть одной и так быстро! Ее реакция была такой же. Только ее застегнули — щелк! — отскочила пуговица.
— Что это за одежда? — возмутилась дама.
— Пуговицу можно пришить, — заверила ее продавщица.
— Ну да, конечно, пришивайте, мадемуазель, пришивайте, а я пойду в другое место!
«Не зная весны» и «Месье ожидал» поняли, что из всего можно извлечь урок. Они очень испугались, страх перешел в действие и спас их. Они испытали совершенно новое ощущение и, как говорится, это стало для них наукой.
Впрочем, вскоре они устали биться за то, чтобы их не разлучали. Они научились использовать всякого рода уловки, но исчерпали все системы защиты. Время снова взяло верх над их волей. Первой однажды утром, сразу после открытия магазина, была унесена жакетка «Месье ожидал», даже не оказавшая сопротивления. Что сказать друг другу, они не знали и не обменялись ни словом.
Оставшись одна, «Не зная весны» скоро затосковала.
Она подумала, что пребывать далее в таком положении, означает попросту не жить. Она была готова к отбытию, но, не видя больше никого, кто знал бы ее по имени, стала скучать о временах на улице Тюренн. Ей захотелось вернуться туда, как детям воскресным утром хочется забраться в постель к родителям. Она вспомнила свое рождение, время, когда их было четырнадцать. Потом трое. Она снова увидела все лица, швейные машины, кроильный стол мсье Альбера, гладильный стол Леона, прочла самой себе стихотворение Жана Тардье, спела одну за другой все тринадцать песен, давших имена ее подругам. Наконец, стараясь не грустить о прошлом, она попыталась представить свое будущее, как, надетая на тело, идущее по Парижу, она перемещается вдоль города, где в начале этого лета стоит такая чудная погода. А главное, в избытке чувств, зачарованная, вообразила, будто совершает столь драгоценное и одновременно естественное и простое движение: сопровождает руку, открывающую входную дверь дома.
В автобусе 67-го маршрута истории тоже начинались с полуслова. И «Не зная весны» слышала их, хотя и не слушала.
Аккуратно уложенная в пакет из крафта с названием магазина на бульваре Монмартр, она смутно ощущала, что находится в руках той, с кем ей предстоит разделить жизнь, чье тело она скоро будет облекать.
До нее доносились неведомые, незнакомые звуки. Разумеется, она слышала слова: Пале-Рояль, Лувр, Пон-Неф, Пон-Мари, Жюссье и еще какие-то, — она их, конечно, вспомнит, но даже и не пыталась запомнить.
Сидя на заднем сиденье автобуса, Жюли положила у окна пакет, в верхней части которого образовалось отверстие. Через него «Не зная весны» увидела свои первые облака. Небо она тоже видела впервые, и оно все никак не кончалось. Наклонные крыши домов сбегались над ней. Сзади что-то погасло.
Проехав через весь Париж, Жюли вышла на остановке «Поль-Верлен».
Это был уже третий район Парижа, который предстояло узнать нашей жакетке. После той улицы, где она появилась на свет, после временного пристанища на бульваре Монмартр, это место, куда ее привезла Жюли, станет — она была в этом убеждена — тем, где начнется ее настоящая жизнь.
Жюли жила на третьем этаже дома по улице Вандрезанн, напротив школы для девочек. Придя домой, она вытащила «Не зная весны» из пакета, небрежно бросила ее на кровать и пошла на кухню выпить воды. Таким образом, первым жилым помещением, увиденным жакеткой, оказалась спальня. Вокруг кровати располагались шкаф с зеркалом, стул, ночной столик и книжные полки, сколоченные из старых досок, а с другой стороны, на окне висела клетка с птицей.
С улицы доносились новые голоса. Вернувшись в спальню, Жюли выглянула в окно — оно располагалось на противоположной от входа стороне дома и выходило в небольшой сквер. Вдоль сквера по улице Бобийо и следовал автобус № 67.
Жюли любила смотреть, как встречаются два автобуса, один, идущий к площади Ранжис, другой в сторону Пигаль. На левой стороне было также здание из красного кирпича, в котором находились общественные бани и бассейн квартала Бютт-о-Кай.
Она еще посмотрела в окно, просвистела что-то птице, потом подошла к зеркалу и надела новую жакетку. Девушка улыбалась своему отражению, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, вертясь на месте и внезапно останавливаясь, словно старалась застать себя врасплох, прежде чем адресовать себе самой насупленную гримаску.
Оказаться надетой на несколько минут — это всего лишь примерка. Это не значит разделить жизнь. Это значит разделить крошечку жизни. И все же «Не зная весны» доверчиво повторяла движения Жюли.
Жакетка догадалась, что улыбка, замеченная ею в зеркале, относится к ней, но какая-то осторожность посоветовала ей не удовлетворяться этим мимолетным любопытством.
А Жюли уже снимала обновку и открывала дверцу шкафа, которая захлопнулась за жакеткой, в очередной раз повешенной на плечики. Рядом с ней стройными рядами висела другая одежда: жакетки и пальто покорно ждали момента, когда их снова наденут.
Внезапно «Не зная весны» почувствовала себя очень одинокой, хотя и была уже к этому готова. Здесь, в темноте, она опять могла только слышать то, что происходит вне шкафа. Жюли закрыла окно, переставила какие-то вещи, послушала радио, поужинала на кухне, два раза позвонила по телефону, причем один раз узнавала расписание поездов. Потом все стихло.
Позже тоненький лучик света, проникший сквозь щель под дверцей шкафа, оповестил «Не зная весны» о том, что наступила ночь. По шуршанию переворачиваемых страниц она догадалась о близком присутствии Жюли. А чуть погодя она уже ничего не различала: Жюли погасила лампочку у своего изголовья.
С темнотой и тишиной вернулась тревога. Действительно ли развешанная вокруг одежда ожидала, что ее еще будут носить?
Не принадлежали ли все эти вещи прошлому Жюли? И не была ли она сама, «Не зная весны», куплена просто для того, чтобы заменить одежду, тоже ставшую неликвидом? Тогда, думала она — и тревога возрастала, — придет и ее час быть замененной.
Сначала появился аромат кофе, и почти одновременно зазвучала музыка. Потом утреннее сияние залило внутренность шкафа. Пока Жюли укладывала легкую одежду в стоящий на кровати чемодан, дверца оставалась открытой. Затем «Не зная весны», научившаяся слушать то, чего не видела, различила звук льющейся в душе воды. Еще она с изумлением услышала распоряжения, которые Жюли отдавала дрозду в клетке: «Когда я вернусь, ты мне все расскажешь, Красавчик». Наконец, хлопнула входная дверь и раздался двойной скрежет ключа в замке. Жюли уехала в отпуск.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!