Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! - Дмитрий Георгиевич Драгилев

коллег-поляков за недостаточное стремление освоить современный американский джазовый стиль, выдает такое? Или это корреспондент, обнаружив в себе махрового ретрограда, манипулирует, переводя разговор в нужную колею? Осторожничает, желает потрафить «старорежимным вкусам» русских, дабы не спугнуть консервативную аудиторию?

Наверное, отсюда сенсационное заявление, мол, «венский вальс вытесняет свинг». Не исключаю, что Рознер имел в виду обработки классики, в том числе музыки Штрауса, которые пользовались большим успехом в исполнении американского тромбониста Томми Дорси и его биг-бэнда. Кроме того, в 1938 году на мировые киноэкраны вышла знаменитая впоследствии музыкальная картина с музыкой Штрауса «Большой вальс». В съемочной группе работал режиссер «Голубого ангела» Йозеф фон Штернберг, а усики главного героя, исполнявшего роль короля вальсов, напоминали, скорее, усики Эди, чем пышную растительность Штрауса-младшего.

Осень 1938 года была полна различными происшествиями. О чем только не писали в рижской прессе!

Газеты спешили сообщить, что арестованный в ходе репрессий советский авиаконструктор Туполев уже расстрелян, а нарком иностранных дел Литвинов отправлен в отставку. Потешались над музыкальным оформлением советской кинохроники: «“Сон в летнюю ночь” Мендельсона» сопровождает показ мойки рыб в холодильниках Каспия…»

5 октября из Берлина пришла очень тревожная новость, о которой в прессе молчали. Имперские загранпаспорта, удостоверявшие лиц еврейской национальности, объявлялись недействительными. В течение двух недель проездные документы надлежало отправить в соответствующую инстанцию, дабы инстанция поставила в них большую красную букву J.

До сих пор имперский загранпаспорт позволял Эди свободно перемещаться по миру. Теперь трудности возникали на каждом шагу. Придирчиво рассматривали недействительный паспорт Рознера финские пограничники: ноябрьский Хельсинки входил в маршрут гастролей. Но с финнами обошлось. 21 ноября оркестр должен был дать концерт в Швеции. Тамошняя погранслужба оказалась менее уступчивой и приветливой. Рознеру пришлось сутки провести на борту парома, бросившего якорь в стокгольмском порту: шведы попросту не пускали его на берег.

Всё когда-нибудь кончается, закончилось и турне. Голландцы, игравшие в оркестре Эди, разъехались по разным странам.

Не без трудностей Эди добился постоянного вида на жительство и права на работу в Польше – теперь уже как апатрид.

Оркестр пришлось собирать заново.

Глава IV

Огонь, вода и медные трубы

Буклет первых послевоенных концертов. 1945

Как будет «джаз» по-белорусски?

Эди был рад вернуться в Варшаву, он чувствовал себя здесь как дома. Предстояли поиски музыкантов для работы в «Эспланаде» и культовом клубе «Адрия». С уходом голландцев Эди лишился первоклассных коллег. Сложности возникли и у живших за границей поляков. Буквально на следующий день после оглашения Третьим рейхом новых погромных правил правительство Польши издало декрет, согласно которому польские граждане, проживавшие за рубежом, могли возвратиться в страну только в том случае, если состояли на консульском учете. Но теперь рядом снова были старые друзья – саксофонисты Вольфайлер и Левитин, контрабасист Пьецух и барабанщик Шварцштайн. Из «голландского» бэнда остался только гитарист – Лазарь Маркович, выступавший под псевдонимом Льюис (Луи) Марко. Впоследствии прозвище Луи станет его основным именем. С неголландцем Марко можно было общаться и на немецком, и на идиш. Уроженец Лодзи, он вырос в Силезии и Саксонии, жил, учился и работал в Дрездене и Лейпциге, Берлине, Лондоне и Париже…

Если 1938 год прошел под знаком гастролей, то 1939-й обещал стать годом любви. Весной Эди познакомился с семьей Турков-Каминских.

Дочь еврейской актрисы Иды Каминской, Рут, в ту пору девятнадцатилетняя наследница известной театральной династии, впоследствии написала воспоминания «Я больше не хочу быть смелой никогда».

Рут Каминска:

Я начала выступать с мамой, и он пришел за кулисы, чтобы сделать мне комплименты. Актрисы называли его Казановой, что меня удивляло, потому что он был хрупкий, невысокий и темноволосый, а его аккуратно подстриженные усики показались мне слишком ухоженными. Он был не в моем вкусе. Мы встретились снова в Лодзи, где я уже впервые выступала в главной роли в мамином театре, а Эдди был на гастролях со своим джаз-оркестром. Куда бы я ни шла, он появлялся там. Каждое утро корзина цветов, посланная им, доставлялась в мою гостиницу; другая корзина появлялась за кулисами каждый вечер. Поначалу меня это раздражало, затем мне стало приятно, и я поймала себя на том, что всё больше и больше думаю о нем…

…Все члены моей семьи считали своим долгом высказаться против Эдди.

«Он на девять лет старше тебя!»

«Он развелся с женой».

«Он играет джаз в ночных клубах».

Даже дедушка Турков проделал путь от Варшавы до Лодзи, где мы выступали, чтобы громогласно заявить: «Он – плейбой»… Мне трудно было представить Эдди в роли мужа и отца моих детей. Но при первом прикосновении его руки меня охватывало такое волнение, какого я раньше никогда не испытывала. Я была готова последовать за ним куда угодно[15].

Свидетельство Рут прекрасно характеризует харизму Рознера, его аура воспламеняла сердца женщин. Юрий Цейтлин сформулировал иначе: «Эдди был очень яркой мишенью для женских глаз и не всегда умел отражать их горячие стрелы». Но фраза «он развелся с женой» ставит в тупик биографов. Ни один исследователь (Х. Бергмайер, Ф. Старр, Г. Скороходов, Я. Басин, Д. Михальский, М. Прайслер) не называет имени бывшей возлюбленной Эди. Наверное, следует употребить стандартную фразу: о женщине, которая была с ним до Рут, история умалчивает.

«Был ли Рознер женат? Где и когда он мог успеть развестись? Он же всё время мотался по разным странам», – задается вопросом Ирина, младшая дочь Рознера.

О таких, как Рознер, в Германии говорили (в хорошем смысле): er ist ein Lebenskünstler – он мастер устраивать себе жизнь. Эди-ухажер не знал себе равных. Настойчив и находчив, элегантен, безупречен. Рут бросилось в глаза, какое впечатление на девушек театральной труппы произвел он одним своим появлением. Интеллигентная семья Каминских принадлежала к театрально-артистической элите страны. Кавалер и «коварный обольститель» – к числу самых модных джазовых виртуозов. Он был «мещанином во дворянстве», «буржуа среди аристократов». В ночных клубах, где тусовались самые богатые люди Польши, Рознер блистал в головокружительных композициях из репертуара американского трубача Гарри Джеймса. Трудно сказать, как развивались бы отношения влюбленных в дальнейшем, если бы не вторжение вермахта.

Варшава, сентябрь 1939

Рут Каминска:

Я сжалась под роялем, дрожа в объятьях Эдди. Завывание, шипение и взрывы бомб стихли, и мне хотелось только спать. Затем одна, последняя, запоздавшая бомба разорвалась где-то прямо над