День шпиона и кое-что о птичках - Яр Туди

— Я имею в виду — поставленная перед тобой задача была выполнена или нет? Цель достигнута? Задание завершено, реализовано частично, сорвалось в последний момент?..

— Задачи… как мне сказали, так я и старалась исполнить. Но дедушка…

— Понятно. «Где пропадала так долго, почему не сделала так-то и того-то, и вообще — зря тебя посылали.»

Ликин воззрилась на него расширенными глазами — он что, все-таки умеет читать мысли?

— Тебя действительно не обучали? Основы наблюдения, анализ, составление донесений… Нет? А навыки диверсионной деятельности, владение оружием- в таком духе?

— Нет-нет, что вы! Кто будет этим заниматься…

— Агентов вербуешь?

Когда и откуда появился Жишен, Ликин не заметила. Однако, следователь тоже, видимо растерялся. Он медленно, медленно поднимался со скамейки, и лицо его…

— Пришел убивать — действуй. — Холодный гнев тяжелым металлом звучал в голосе следователя, но на побледневшем лице заблестели частые капли. Ликин приходилось видеть такое — истинный страх, страх смерти, от которой не убежать, не отбиться, заставляет мгновенно покрываться потом из всех пор сразу. Губы сереют, становясь одного цвета с кожей, а глаза кажутся совсем черными и неживыми. Лицо девушки, чья кровь вот-вот вытечет и побежит десятком ручейков будет являться ей в кошмарах … если, конечно, Ликин еще доведется увидеть сны.

— Истинный глава отдела ревизий посетить нас не изволят! — Произнес Жишен негромко и четко.

— Ты опять притащился к главе отдела со своими письмами! Ты!..

— Даже я имею право на личную переписку. И на личные встречи. Это было прощальное письмо.

— Если ты будешь и дальше кружить голову…

— Вы слышали, что я сказал? НЕ ИЗВОЛИЛИ ПОСЕТИТЬ! Или вам мои чувства не дают покоя? Неужто так сражены ревностью?

Ликин ничего не понимала. Жишен… Он что, влюблен в парня? Женщины не бывают же начальниками, значит?…Да еще и ревность? Они что тут, все…

Следователь побледнел еще сильнее, будто из него кровь выкачали. Его глаза почернели и расширились.

Ликин замутило. Перед ее глазами во всех деталях встало лицо мертвой девушки. Ликин просто не могла сейчас думать ни о чем.

— Он вышел… самый первый из покинувших комнату… Секретарь министра по связи остался…

— А, вы тоже его подозревали? Вот и мы с Драконом так думали. Старые связи, привычка к интригам, и есть, на кого свалить вину в случае неудачи. Наш господин Джинши предан работе и проникнут столь глубоким уважением к своему начальнику… несколько чрезмерным на мой взгляд. Я сегодня никак не мог понять — почему он не давал реакции ни на один…

Следователь, лихорадочно тасовавший в уме воспоминания и мысли, неожиданно перебил:

— Он сказал «внучка Шу»! Я ничего не писал в донесениях о внучке Шу!

— … и он был здесь с самого начала, как я теперь понимаю. — Голос Жишена упал. — После вас с господином секретарем из столицы никто не приезжал… по нашим сведениям.

Следователь обратил взгляд к Жишену и устало спросил:

— Скажи мне, Жишен, почему мы подумали об этом лишь сейчас?

— Сомневаться в собственной непогрешимости разучились. Такими великими мастерами стали — и захотим ошибиться — не получится! — Ядовитые слова, смягченные оттенком теплой улыбки в голосе, звучали скорее самоиронией, нежели укором. — Успехи портят. Падения — учат.

Следователь ответил невеселой улыбкой.

— Как же! По-вашему даже есть пословица… такая, с двойным дном, двусторонняя, как все у вас… про кисть и мастера…

— который "пишет сутру, не выбирая кисть"? Мастер может красиво написать любой кистью. Кроме того, и мастер может вдруг позабыть о собственном мастерстве, схватить что попало под руку первым…

— А я-то удивлялся, как мое донесение могло дойти так быстро. Оно и не дошло. В столице все еще не знают. Глава отдела не в курсе! Потерянно вздохнул следователь.

— Случись огласка… Глава отдела не простит. Что до меня… мне также не изволят подарить прощения, если с обожаемым младшим братом главы отдела… с любимцем их семьи что-то случится.

— Почему — «случится»?

Жишен подошел ближе к следователю, встав рядом с Ликин. В полутьме зашторенного закрытого кабинета его лицо выглядело жутковато: усталое, осунувшееся, но с резко блестящими, неспокойными глазами, будто он выпил вина или принял наркотик.

— Сопровождали четверо. Двое, значит, его люди, двое — ваши. — Обратился он к Ликин.

Она сглотнула, вспомнив с разрубленную надвое голову Чжу. Да. Двое были из отряда, двое — чужаки. Ликин еще раз подумала о шкатулке. И еще раз — пустив те мысли, которым до сих пор не давала ходу. Ее мутило все сильнее. В ушах стоял голос деда…

— Барышня Шу! Барышня Шу! — голос следователя вернул ее к реальности. — Вы действительно сами додумались — спрятать посылку там, где уже обшарена каждая пядь?

Ликин кивнула.

— Мы нашли барышню в сотне метров от перевернутой повозки. Повозку и все вокруг мы, разумеется, осмотрели. Но встал вопрос — почему девушка не убежала дальше? За все это время она могла двигаться или назад, до самых позиций ваших мятежником, или вперед, к деревне. Пряталась, не в состоянии бежать от страха? Почему же собака не сразу нашла по следу? Я предположил — подумав, она поняла, что не успевает. Бегает плохо. Лес не знает. Дороги не знает. И она решила спрятать посылку так, чтобы мы ее не нашли. Потому, что уже искали. Для чего рискнула вернуться. По кустарнику, затем по собственному следу. Мои люди отправились проверить мою догадку. Они просигналили мне, что я был прав.

— Великий Будда… Твои люди… Диверсанты! Они должны были явиться сюда, чтобы в случае чего отбивать вашего клиента совместно с охраной его братца! Проклятие! А людей у тебя — раз-два — и все! Чтобы пришедший за письмом не смог уйти с ним… Нужно установить ловушку!

Жишен кивнул.

— Что они там поставили?

— А мне-то откуда знать? Я тут с вами все время…

— Смертельное?

— Не думаю. Но… Цель ловушки — помешать уйти прочь. Пришедший за посланием должен остаться возле шкатулки. На неопределенное время. И мы, похоже, не успеваем его вернуть.

— Отдай сигнал своим!

— Кому? Я же сейчас без связи! Уходить хотел…

— А ты не лжешь ли? А, Жишен?

Глаза следователя внезапно остановились на лице Ликин.

— Ответь мне, только честно. Я клянусь и даю свое слово, что сделаю все, чтобы ты не попала под суд. Приговор, каторга, казнь — этого не будет, если ты сейчас ответишь на два вопроса. Лишь два вопроса. Кого ты узнала во время допроса здесь? Что в посылке, в письме?

— Я не могу! Потому что не знаю! Послушайте, объясните ему, —