Кинг-Конг-Теория - Виржини Депант

Я не всегда провожу четкую границу между проституцией и легальным наемным трудом, между проституцией и женским обольщением, между сексом за деньги и сексом за выгоду, между тем, с чем я столкнулась, будучи проституткой, и всем, что было потом. Женщины распоряжаются своим телом примерно одинаково, как только вокруг них появляются мужчины, имеющие власть и деньги. Хоть убейте, я не вижу, чем отличается женственность гламурных журналов от женственности обычных шлюх. И мне кажется, с тех пор я еще встречала много шлюх, хоть они и не называли четко своих расценок. Многим женщинам плевать на секс, но они умеют извлекать из него выгоду. Они спят со старыми, некрасивыми, скучными, нагоняющими тоску своей тупостью, но зато обладающими властью в обществе мужчинами. Они выходят за них замуж, а при разводе сражаются с ними не на жизнь, а на смерть, чтобы отжать побольше бабла. Они считают нормальным находиться на иждивении мужчины, путешествовать за его счет, позволять заботиться о тебе. Даже видят в этом успех. Грустно слышать, как женщины рассуждают о любви, подразумевая экономический контракт. Когда от мужчин за секс ожидают оплаты. По-моему, это одинаково отвратительно и для них, потому что они отказываются от всякой независимости, – шлюха, удовлетворив клиента, по крайней мере может гулять спокойно, – и для этих мужчин, чья сексуальность допускается только при условии, что они могут раскошелиться. Это во мне говорит средний класс: некоторые очевидные вещи я просто не перевариваю, вечно мне не хватает тонкости. И все же, если бы нужно было дать совет какой-нибудь девчонке, я бы сказала: если хочешь извлекать выгоду из своих прелестей, лучше делать все открыто и сохранять свою независимость, чем выходить замуж и давать себя трахать, терпеть притеснения и рожать детей мужику, которого ты бы на дух не переносила, если бы он тебя не возил по курортам.

Мужчинам нравится воображать, что женщины больше всего любят их соблазнять и волновать. Это чисто гомосексуальная проекция: если бы они были женщинами, они кайфовали бы, возбуждая других мужчин. Допустим, доля правды в этом есть: приятно сводить с ума глубоким вырезом и накрашенными губами. А еще можно любить наряжаться Микки Маусом и развлекать детишек – но можно любить и другие вещи. Можно, например, не хотеть работать на Диснея. Соблазнение доступно многим молодым женщинам с того момента, как они соглашаются играть в эту игру, ведь дело именно в том, чтобы успокаивать мужчин, убеждать их в их мужественности путем игры в женственность. Чтобы извлекать из этого личную выгоду, нужны определенные, более редкие качества. Не все мы из высшего класса, не всех нас от младых ногтей натаскивали выкачивать из мужчин денег по максимуму. А кроме того, есть среди нас и такие, что предпочитают деньги, заработанные собственным трудом. Вопреки тому, что думают многие мужчины, не все мы в душе куртизанки. Некоторые, например, предпочитают прямую власть, которая позволяет добиваться чего-то, а не кривить губы в улыбке перед тремя старперами в надежде, что они вас куда-то устроят или что-то доверят. Власть, дающую право быть неприятной, требовательной, резкой. В руках женщины такая власть не более вульгарна, чем в руках мужчины. Считается, что на основании нашего пола мы должны отказаться от этого удовольствия. Не слишком ли многого от нас хотят? В реальной жизни нечасто встретишь Шэрон Стоун. Гораздо больше красоток на кокаине, шикарно одетых и совершенно потерянных. Мужчины обожают ухаживать за красивыми женщинами и хвастаться, если им удалось затащить их в постель. Но больше всего они на самом деле любят смотреть, как женщина терпит неудачу, и изображать сострадание или неприкрыто радоваться. Доказательство тому – их омерзительное ликование, когда они видят постаревшими тех, кого не смогли заполучить или кто заставил их страдать. Есть ли что-нибудь более скорое и предсказуемое, чем увядание некогда красивой женщины? Здесь не нужно даже быть особенно терпеливым, чтобы дождаться своего реванша.

«Неприемлемо не то, что женщина получает материальное вознаграждение за удовлетворение желания мужчины, а то, что она открыто его требует», – пишет Фитерсон.

Сексуальные услуги женщины, как и домашний труд и воспитание детей, должны быть бесплатными. Деньги – это независимость. Секс по тарифу смущает моралистов не тем, что женщина не получает от него удовольствия, а тем, что тем самым она отдаляется от домашнего очага и зарабатывает собственные деньги. Шлюха – это «дитя асфальта», она присваивает себе город. Она работает вне дома и материнства, вне семейной ячейки. Мужчинам не нужно ей врать, да и у нее нет причин врать им, так что она может стать их сообщницей. По традиции женщинам и мужчинам не полагается друг друга понимать, слышать и практиковать взаимную честность. Такая перспектива, похоже, внушает страх.

Французские СМИ, документальные статьи и радиорепортажи всегда сосредотачиваются на самом гнусном виде проституции – на уличной проституции, которая эксплуатирует девушек без документов. Ради ее очевидной зрелищности: немного средневекового произвола на окраинах наших городов – из этого всегда получаются красивые картинки. Кроме того, всегда хорошо разнести пошире истории женщин про то, как они пережили насилие: это напоминает всем остальным, что они легко отделались. К тому же те, кто работают на улице, не могут врать о том, чем они занимаются, в отличие от тех, кто делает это через интернет. СМИ ищут самое гнусное и без труда его находят, ведь именно у этой проституции нет возможности скрыться от посторонних взглядов. Девушки, у которых отняли документы и право на согласие, работающие как на конвейере, постоянно насилуемые, подсаженные на наркоту – одним словом, портреты обреченных. Чем мрачнее картинка, тем сильнее чувствует себя мужчина в сравнении с ними. Чем гнуснее, тем более эмансипированным считает себя французский народ. А потом на основании неприемлемых изображений проституции в чудовищных условиях делают выводы о сексе за деньги в целом. Это как говорить о текстильном производстве и не показывать ничего, кроме детей, нелегально работающих в подвале. Но какая разница, ведь главное – распространить единственную мысль: ни одна женщина не имеет права извлекать выгоду из сексуальных услуг вне брака. Ей не дано достичь такой степени зрелости, чтобы самой принимать решение торговать своей сексуальностью. Она должна предпочитать честный труд. Честный с точки зрения моральных авторитетов. И не унизительный. Ибо всякий секс, совершаемый без любви, унижает женщину.

Этот конкретный образ проститутки, который так любят тиражировать, – образ лишенной прав, автономии, возможности принятия решений – выполняет несколько функций. А именно: показать мужчинам, как низко им придется пасть, если они хотят пойти к шлюхам. Тем самым их тоже возвращают в лоно брака, все в ту же семейную ячейку: все должны сидеть дома. Кроме того, это способ напомнить мужчинам о том, что их сексуальность по определению чудовищна, она создает жертв, разрушает жизни. Ведь мужская сексуальность должна оставаться криминализованной, опасной, антисоциальной и несущей угрозу. Это не объективная истина, а культурная конструкция. Когда шлюхам не дают работать в достойных условиях – это, конечно, наступление именно на женщин, но заодно и способ контролировать мужскую сексуальность. Чтобы потрахаться в любой момент, когда придет в голову, не было слишком легко и приятно. Чтобы их сексуальность оставалась проблемой. И здесь опять двойная петля: в городах все нацелено на возбуждение сексуального желания, но его реализация должна оставаться трудной и вызывать чувство вины.