Пересуды - Хуго Клаус
Шрифт:
Интервал:
— Ты знаешь, что ее отец, герцог Байерн, был известным глазным врачом?
— Нет, мама.
Мать присела на край кровати Юлии. Без спросу. Скрестила худые ноги и уставилась на свои колени.
— Герт Доолаге тоже будет там, — заметила она как бы между прочим.
— Мам, отстань.
— Не понимаю, чего тебе еще надо, Юлия. Герт воспитанный, образованный, компанейский, умеет себя вести.
— Отстань, мам.
Мать вздохнула. Ну почему? Чем она заслужила дочь, которая ведет себя как эгоистка и невоспитанная сучонка? В наше время люди больше не получают от общения с детьми никакого удовольствия.
— А отец его, можно сказать, одной ногой в могиле.
Юлии хорошо знакомо это выражение на материнском лице: лисья улыбочка, полуприкрытые веки.
— И если с его отцом что-то случится…
— Мам, старина Фелисьен всех нас переживет.
— Его Преподобие уже побывал у него.
— Мне плевать, если его отца даже похоронят. Мам, не нужен мне этот бурбон!
— Фермер-миллионер. Раскатывает на «мерседесе» чаще, чем на тракторе. А кроме того, едва его отец отойдет от дел, он откажется от фермерских забот. Он хочет заняться садовой архитектурой, и он прав. Он жить без нее не может.
— А я-то считала, что он не может жить без меня.
— Юлия, ты просто глупая телка.
— Спасибо, мама.
— Он готов целовать твои следы.
— Мама.
— У тебя не так много времени, Юлия. Возраст…
— Спасибо. А ты лучше не носила бы deux-pièces[29]с юбкой. Чтоб не всем были видны валики жира.
Мефрау Ромбойтс подошла к платяному шкафу с зеркальными дверьми. Поправила черный бархатный бант в волосах.
— Ты никогда не достигнешь высот в мире музыки, Юлия. Ты не умеешь петь и никогда не научишься. Все эти расходы на уроки — выбрасывание денег на ветер. Кстати, Жорж умер.
— Какой Жорж?
— Собака Фелисьена.
— Попал под машину?
— Они не знают отчего. Фелисьен не захотел показать его ветеринару. Он клал пса спать к себе в постель. Этого делать нельзя. Собаку никогда не спускали с поводка, у него шея была стерта ошейником до крови. Он умер на руках у Фелисьена. С тех пор Фелисьен сильно сдал. С тех пор, говорит Герт, он плачет без остановки.
Мефрау Ромбойтс промокнула лоб надушенным платочком и горделиво выпрямилась.
— Сколько же Герт должен унаследовать? — пробормотала Юлия себе под нос.
— Твой отец оценивает состояние Фелисьена примерно в десять миллионов.
Запах духов от платочка плыл по комнате.
Полмиллиона хватит, чтобы отвезти Ноэля в Америку, к самым лучшим докторам. Ноэлю всегда нравилось, как Юлия поет, даже в школе, когда хор под управлением Учителя Арсена выводил «Onze lie-ieve Vrou-ouw va-an Vlaanderen»[30]. Мощный бас Учителя покрывал все остальные звуки. Тело его колыхалось, словно подхваченное морскими волнами; серый халат, обсыпанный мелом, выставленный вперед живот, короткие, расставленные в стороны ножки.
Ноэль крепко держал Юлию за руку. Остальные девчонки завидовали ей. Потом Ноэль разбился, отпустил ее руку, и теперь она поет одна.
Мама читает ее мысли:
— Долго еще ты собираешься хороводиться с этим клоуном Ноэлем? Главное, чтобы отец не заметил. Знаешь, как он говорит: «Берегись, чтоб тебе не попортили фигуру!»
Почтальоны принадлежат к категории госслужащих, а значит, служат интересам общества, поэтому я стараюсь узнать о нашем районе все, от состояния почвы до названий каждого из растений в Лесу Забвения. По воскресеньям я занимаюсь цветной фотографией. Так много всего, что будет позабыто, порушено, проклято, продано. Кто-то должен если не остановить процесс распада, то хоть запечатлеть, что возможно. Альбомы, заполненные исчезнувшим наследием, лежат в моем подвале, ожидая, пока я займусь ими и все разложу в хронологическом порядке. Вот выйду на пенсию…
В понедельник я выехал довольно рано, туман еще стлался над лугами.
Помню, я подумал, что надо бы заняться изучением причин, по которым моя сумка с почтой по понедельникам легче, чем в другие дни недели. Вот выйду на пенсию…
Помню, я довольно громко пел, перекрывая шум мотора своего мопеда, последнюю песню Адамо[31], которую теперь часто крутят по радио, хотя она — по-французски, а мы не для того платим налог на радиовещание, чтобы поддерживать пропаганду языка враждебного государства. Я пел, чтобы улучшить свой французский.
Помню, какая почта лежала в моей сумке. Автомобильная страховка для Учителя Арсена, который всегда слишком поздно ее платит. Открытка: Брижит Бардо в купальных трусиках, текст: «Здесь было бы отлично, когда б ты прибыл лично», подписано: Д.
Д. значит Дора, которая, бросив своего аптекаря одного дома, отбыла на Ибицу, как она утверждает, «с подругой». Письмо из налогового управления вдове Арианс с требованием заплатить 34 500 франков, я лично считаю такой налог чрезмерным. Любовная записочка к маленькой Люси из Германии. Хитроумное письмо Р. Тибергхайна, в котором он предлагает тестю вложиться в «Ткацкие фабрики Торибас», разъясняя, вернее, пытаясь разъяснить (меня ему убедить не удалось), зачем это нужно, а ведь Р. Тибергхайн должен и сам знать, что текстиль сейчас в полной жопе.
Ну вот, туман поднялся, и я подумал: наберу-ка я грибов, мою Мариетту это порадует, а почту после разнесу, и отправился в Лес Забвения, где, среди серебристых стволов берез, услыхал звуки классической музыки. Я, вы и сами знаете, любознателен от природы, моя Мариетта зовет меня Эдмон Любопытный, и я подумал: ага, видно, какой-то дерьмовый турист пакостит природу своей палаткой, газовой горелкой, окурками, радио и подружкой, которой нравятся скрипки в большом оркестре, но тут я увидел пикап и аккуратненько положил мопед в кусты, а сам укрылся, насколько позволяли мои девяносто пять килограммов, за деревом и увидел двух парней, они спали, обнявшись.
Помню, я сразу подумал: это чужаки, наши так себя не ведут. Прямо вам скажу: на такое мне даже смотреть противно. Всякий знает, что оно существует и среди аристократов, и в нашем кругу, а уж я, как почтальон, чего только не навидался, конечно, надо мыслить шире, и все-таки, несмотря ни на что, когда оно происходит, вот так неприкрыто и напоказ, посреди леса, это не может не вызвать беспокойства. И не потому, что они были голые, чтобы не сказать сильнее, а лица одного из них я даже не смог разглядеть, но — как бы поточнее сказать? — в самом романтическом месте, гордости нашего округа, в Лесу Забвения, прелестнейшем уголке живой природы, происходило оскорбляющее природу противоестественное явление.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!