Пять забавных медвежат - Владимир Бондаренко

— И на это согласен, — сказал Ивашка и пошёл по лесу посмотреть, какое бы ему доброе дело сделать. Решил он поскорее наполнить мешочек камешками и жить, как ему хочется и чтобы мать на него не ворчала.

Идёт он, навстречу ему — товарищи его. Зовут:

— Идём, Ваня, завалим медведю Спиридону вход в берлогу и спрячемся в кустах. Пока отвалят, досыта насмеемся.

— Что вы, ребята, — пошёл их отговаривать Ивашка, — он же совсем старый, медведь-то Спиридон. Ещё надорвётся. Вы лучше искупайтесь идите.

— И то верно, — согласились медвежата и побежали на речку.

А Ивашка вернулся домой и положил в мешочек первый камешек: сделал доброе дело — отговорил медвежат от озорства.

И повелось с той поры: утро на порог, Ивашка — за порог. Идёт в лес посмотреть, какое ему сегодня доброе дело сделать. Очень ему хотелось поскорее наполнить мешочек камешками и жить по воле своей — как вздумается. Но скоро никак не получалось. Он вроде и небольшой, мешочек-то, а прожорливый: глотает и глотает камешки. Много дней прошло, как повесила его мать у берлоги, много раз луна полной делалась и снова худела, а мешочек всё не наполнялся. И вот наконец принёс Ивашка камешек и видит: класть его некуда — полон мешочек.

Сказал матери:

— Всё, мать, выполнил я условие твоё: наполнил мешочек камешками. Теперь чтобы я ни сделал, ты мне ни слова… И-их и развернусь я сейчас, весь лес с ног на голову поставлю. Мне теперь можно, мне теперь всё можно.

Выломал дубину, чтобы шуму было побольше, и пошёл. Идёт, смотрит — Бельчонок в орешнике желтеется.

«С него, — думает Ивашка, — и начну». Подходит и спрашивает грозно: — Ты чей такой рыжий?

— Из Осинников я, дядя медведь.

— А чего в нашем орешнике делаешь?

— Заблудился я, дом свой потерял. Шёл, шёл и не заметил, как в вашем лесу оказался. А он вон у вас какой большой и тёмный. Здесь меня обязательно кто-нибудь обидит, — говорит Бельчонок.

А сам так плачет, так плачет, что и у Ивашки, глядя на него, в носу защекотало. Сказал он, отбрасывая дубину в сторону:

— Что ж ты думаешь, если наш лес тёмный да большой, то и помочь тебе некому? А я, ты думаешь, зачем перед тобой стою?

«Ладно, — думает Ивашка, — завтра шуметь начну, сегодня уж помогу этому заблудышу». Посадил Бельчонка на плечо и пошёл с ним в Осинники. Пришёл и ну кричать на всю рощу:

— Эй, чей Бельчонок? Эй, чей Бельчонок?

До вечера ходил, нашёл-таки мать его. Обрадовалась белка:

— Вот спасибо-то, вот спасибо!.. А я уж думала — навсегда пропал он. Много ведь ещё по земле озорников всяких ходит. Вон у меня на прошлой неделе чьи-то медвежата крышу с домика палкой сшибли, а скоро морозы пойдут. Как зимовать в таком домике?!

Смотрит Ивашка — и в самом деле здорово кто-то созорничал над белкиным домиком, без крыши стоит: и дождям и снегам доступный. В таком зимовать никак нельзя. Сказал:

— Охальники сшибли, а я приду завтра и починю.

Пришёл, чинит белкин домик, а сам думает: «Ладно, шуметь уж с завтрашнего дня начну, сегодня некогда…»

А на завтра у него нашлось ещё неотложное дело и на послезавтра тоже. И ещё, и ещё… И вскоре понял медвежонок, что не может он больше жить так, как жил раньше: не может он пакостничать больше, к хорошему привык. И сказала ему как-то мать:

— Ты у меня стал совсем молодец, Ваня. Тебя все у нас в лесу хвалят. И я тобой довольна.

И тут вспомнил Ивашка про мешочек. Он всё ещё висел у берлоги на сосне, полный камешков.

«Это он меня сделал таким», — подумал Ивашка.

И ещё подумал: «Этот мешочек, наверное, волшебный».