Бог гномов - Борис Иванов

— Не принимай близко к сердцу! — возразил Берни. — Полиция и дела-то не завела по этой истории на Эрроу-сквер.

Мессера даже перекосило от раздражения.

— Полиция, может быть, и не будет совать нос в такое дело. Но нашим товаром интересуются — и, заметь, интересуются уже давно — господа федералы. И мафия — тоже. Такая ситуация называется «между молотом и наковальней»…

— Все, что тебе следует сделать, — невозмутимо определил Берни, — это как можно быстрее избавиться от Свистуна и обрубить все концы.

— И не потерять при этом денежки, обещанные за товар! — зло отозвался Мессер. — Можешь сколько угодно считать себя обиженным, но я оставляю за собой право урезать твою долю. Как я понимаю, мы остаемся в игре вдвоем.

— Воля ваша, мсье Грегори, — криво усмехнулся «преподобный», крутанулся на кресле и — растаял в пространстве.

Мессер, мрачно нахмурившись, извлек из терминала свою кодовую карточку и надавил клавишу окончания сеанса.

Судьба разноглазого Свистуна была решена.

«Сиамские близнецы» — Ариец и Бейб — ели далеко не легкий хлеб. Как, впрочем, и все, кто делал свой бизнес на «проблеме магов». Этот бизнес лежал на очень сомнительном стыке интересов столпов игорного бизнеса, мафии и политики. Формально никакой магии и никаких настоящих магов на Ваганте не было и быть не могло. Исторически корни двух больших общин, претендовавших на владение искусством колдовства, восходили к временам первопоселенцев. Общины эти сложились из группок отверженных, не ужившихся в поселениях выходцев с Земли, живших в те времена по довольно суровым пуританским законам.

Существование этих общин отверженных было с самого начала окутано прочной завесой тайн и легенд. В старые времена маги (колдуны, лесной народ…) были пугалами первых поколений коренных обитателей Ваганты. Но с течением времени и с ростом благополучия новорожденной цивилизации отношение к магам и магии стало менее серьезным. Как правило, магов теперь принято было считать ловкими фокусниками, а их многочисленные обряды и суеверия — просто антуражем их «шоу-бизнеса». Но оставались еще и такие, кто воспринимал магию всерьез. К ним относились завсегдатаи запретных боев и те престранные типы, которые называли себя Посвященными.

О Посвященных «сиамские близнецы» не знали практически ничего, как и большая часть населения Ваганты.

Зато запретные бои были их хлебом насущным. Впрочем, ни один из «близнецов» завсегдатаем боев назван быть не мог. И того, и другого давно уже перестало интересовать, Действительно ли хоть кто-то из магов может всерьез нарушать законы природы. Их интересовала только репутация магов — кандидатов в участники запретных боев и их котировка на подпольном, почти рабовладельческом рынке Чемпионов. Признанный Чемпион — такой, каким был их спутник по экспедиции в Табор Аугусто Рамирес, стоил довольно дорого, но и приносил хозяину боев стабильный и высокий доход. Перепадало от этого дохода и собственно тем, кто «вычислил», нашел и уломал на участие в матче того или иного Чемпиона. Но могло «близнецам» перепасть и от Закона. Если официально разрешенные и обложенные фантастическими налогами казино и профессиональные ринги и арены были еще маленькой соринкой в глазу у здешней морали, то абсолютно запрещенные бои магов (запретные бои) могли подвести их организаторов под монастырь. Но зато и давали реальный доход, свободный от какого бы то ни было налогообложения.

Во всем, связанном с боями магов, была одна крайне забавная сторона: запрет их не поддавался при всем старании формальному объяснению. Ни один из уважающих себя законодателей Ваганты даже под угрозой немедленного расстрела не признался бы, что «верит в эту ерунду» (имея в виду магию). При всем при том за запрет боев магов проголосовали обе палаты здешнего парламента, всеми своими крыльями — и правыми, и левыми. Бейб, который по молодости лет еще временами задумывался над проблемой существования магии, сказал по этому поводу, что «выходит, они считают, что в этом что-то есть», а ставший закоренелым прагматиком Ариец от комментариев воздержался.

Господ сенаторов и депутатов можно было понять. Запретные бои были не таким невинным занятием, как могло показаться со стороны. Иначе на них не тянуло бы охотников пощекотать себе нервы. И уж точно никто не подумал бы делать на Чемпионов запретных боев ставки размером в целые состояния. Но в том-то и было дело, что маги — участники боев слишком уж часто после сражений отправлялись в лечебницу — хорошо, если всего лишь психиатрическую. Или же, проиграв бой, в скором времени кончали свою жизнь самым злополучным образом. Это называлось «отсроченной смертью». Обвинять их более удачливых противников или вообще кого бы то ни было в покушении на убийство (оставаясь при том на чисто естественно-научных позициях) было невозможно: правила боев, свято соблюдаемые участниками, строго запрещали физический контакт между соперниками как во время боя, так и в течение двух недель после него. В обществе трезвомыслящих людей все сходились во мнении, что маги — просто ловкие фокусники, которых не удается вовремя поймать за руку. Разгадать секреты этих — часто роковых — фокусов бралась уйма народу. И всегда безрезультатно.

Запретные бои были, конечно, не единственным, даже далеко не основным источником заработков касты магов. Все знали, что они принимают заказы от криминальных боссов и политических авантюристов. Когда на наведение порчи на людей или предметы, а когда просто на добычу нужных документов или других вещичек. С замками и секретными шифрами маги «дружили» всегда. И почти никогда не попадались. Исключения из этого правила только подтверждали его. Именно поэтому всяческие законы, регламентирующие деятельность касты, принимались без всяких объяснений. И почти всегда — абсолютным большинством голосов. На защиту прав касты поднималась обычно только кучка скандалистов, желающих увидеть свое имя в очередной сводке новостей.

Впрочем, происки законников были еще злом, в принципе, терпимым. Гораздо больше «близнецов» волновали неприятности, проистекающие от заклятых друзей-конкурентов. А также — от собственного шефа. И он, и его соперники были круты и явно недостаточно чтили Уголовный кодекс. Это делало жизнь «близнецов» довольно нервным времяпрепровождением. Мысли об этой особенности своего бытия не давали покоя Арийцу все время пути до Табора, где ему предстояло встретиться с Цыганом, почему-то пожелавшим избавиться от своего «вольво».

Недужный «шевроле» дока Гольдмана свернул с ухоженного шоссе на грунтовый проселок, уходящий в глубь Ржавого леса. Сразу пришлось перейти с автопилота на ручное управление. Кроны деревьев сомкнулись над узкой проезжей колеей, и в салоне кара воцарился сумрак.

Ариец выглянул из кабины и неодобрительно скривился. Казалось, что в лесу царило раннее утро. Тут и там все еще поблескивала роса (или то, что издали казалось росой). Зыбкий туман заполнял впадины и овражки, стлался, маскируя дальние деревья и кустарники. Тени были размыты и как-то неспокойны. Норовили преобразиться, изменить свои очертания.

«А ты чего хотел? — спросил себя Гарри. — На то он и Ржавый лес… За то и любят его таборные маги… И прочая нечисть».