Жизнь, отданная борьбе - Владимир Карлович Осипов

Правления Закземлячества ходатайствует перед Секретариатом ЦК НКП (6) об оказании материальной поддержки тов. Осипову как ценному товарищу…» [22].

Неизвестно отреагировал ли ЦК АзКП(б) на это ходатайство, но в октябре 1927 года М. Осипов вместе с семьей находился на отдыхе в Кисловодске, где 24 числа того же месяца родился его второй сын Карл (Справка Кисловодского городского совета № 560 от 22.11.1927 г. (хранится в семейном архиве Осиповых).

Эту историю недомогания способные товарищи из НКВД и раздули до неизлечимой болезни ради обоснования несуразной, но выгодной власти версии гибели Мадата Осипова.

По воспоминаниям Лидии Осиповой, в роковой день 26 января 1932 года состоялось заседание бюро райкома партии, обсуждавшее вопрос коллективизации. Мадат выступив на заседании, раскритиковал стремление ретивых местных чинуш незамедлительно, посреди зимы, загнать крестьян в колхозы, что было равносильно обречению их на голодную смерть. Разгорелся спор, дошедший до личных оскорблений. Руководство райкома, спешащее отрапортовать о завершении коллективизации, припомнило Осипову его «национализм», навесив на него еще и ярлык троцкиста. В тот же день на пути из районного центра домой он встретил свой смертный час возле родника в селе Карачинар. Годы спустя, в 1960-х, сельский врач Арутюн Авакян расскажет Карлу Осипову, что был одним из первых, кто видел Мадата после гибели — неподвижно сидящего на земле под гигантским орешником с наганом в правой руке и пулевым отверстием у левого виска. Застрелиться подобным образом невозможно, но страх вынудил врача промолчать.

Ярлык националиста и троцкиста еще долго преследовал имя Мадата Осипова. Его старший сын Мурад, участник Великой Отечественной, учась после войны в Московском государственном университете, намеревался в 1947 году вступить в партию. Секретарь первичной партийной организации факультета после долгих откладываний рассмотрения его заявления, сообщил ему, что по информации, полученной из ЦК Компартии Азербайджана, его отец Мадат Осипов был националистом и троцкистом, поэтому путь в партию для его сыновей закрыт. Действия Мурада в сложившейся ситуации были неожиданными, неординарными и отчаянными. С просьбой о принятии в партию он обращается в письме лично к Сталину, излагая вышеприведенные обстоятельства и подробную биографию своего отца. В письмо была вложена и групповая фотография начала 1920-х годов, на которой среди прочих запечатлены Сталин и М. Осипов. Через некоторое время Мурад неожиданно для себя удостоился высочайшей аудиенции, оказавшей неоценимое влияние на его судьбу и судьбу его братьев. Через несколько дней после посещения кабинета Сталина Мурада приняли в партию, тем самым сняв фамильное проклятие и с других потомков Мадата Осипова (В дальнейшем Мурад Осипов долгое время преподавал в одном из саратовских вузов. В начале 1980-х годов один из авторов имел долгую и обстоятельную беседу с ним в доме его матери, в селе Манасин-шен Шаумяновского района Азерб. ССР, где он обыкновенно проводил свой отпуск). Этот факт является дополнительным свидетельством того, что «троцкистом и националистом» Мадат Осипов был только для азербайджанских властей.

Еще один факт. В начале 1980-х годов по инициативе первого секретаря комитета партии Шаумяновского района Азербайджанской ССР Р. Мирзоева одну из улиц села Карачинар намеривались назвать именем Мадата Осипова. С целью сбора достоверных сведений о его жизни и деятельности в Баку, в архив Азербайджанского филиала Института марксизма-ленинизма был командирован внук Мадата — Владимир Михайлович Осипов, работавший в то время инструктором райкома. Директор филиала ИМЛ профессор Кулиев, узнав о цели командировки Владимира Осипова, заявил: «Этому не бывать, он был националистом» и не разрешил работать в архиве. (Эти сведения в личный беседе с авторами сообщил сам B. M. Осипов). Символическая встреча: с одной стороны, духовный сын преследователей и убийц, с другой — внук убиенного…

Местные власти постарались похоронить Мадата Осипова как предателя. Распространялись упорные слухи о том, что «самоубийство» явилось следствием осознания тяжести своей вины перед партией. В народе, догадывающемся об истинной причине гибели Мадата, эти слухи вызывали раздражение и неприязнь. Правдолюбцев, осмеливающихся защищать честное имя Мадата, ожидали арест и суд (так, например, поступили со старым коммунистом Моей Закаряным). Благородство, видимо, было без остатка вытравлено из душ послушных бакинских холуев, принявшихся преследовать осиротевшую семью народного любимца. Сын Мадата, Карл, вспоминал: «Вскоре Лиду пригласили в район, в НКВД и предложили уехать в Москву, пригрозив, что в противном случае она будет лишена права преподавания, и дети умрут от голода» (Лидия Арсентьевна в 1917 году с золотой медалью окончила женскую гимназию им. Е. П. Архиповой, что давало ей право заниматься преподавательской деятельностью. Долгие годы она преподавала русский язык и литературу в армянских и азербайджанских школах, а в 1958 году была удостоена звания заслуженного учителя (почетная грамота № 7271 от 11. 08. 1958 г). [16, 31].

В это тяжелое время из Москвы в далекое горное село приехали братья Лидии Арсентьевны — Владимир и Михаил Ратовы (У отца Лидии Арсентьевны — Арсентия Владимировича Ратова было трое сыновей — Михаил, Владимир и Арсений, и четыре дочери — Лидия, Клавдия, Валентина и Антонина. Михаил Арсентьевич Ратов в это время работал заместителем министра легкой промышленности СССР, впоследствии стал министром, в 1937 году был репрессирован, сослан и умер на месте ссылки. Владимир Ратов был знаменитым футболистом московского «Динамо»). Увидев незавидное положение, в котором находилась их сестра, они предложили ей переехать в Москву. Но стойкая русская женщина предпочла остаться на земле, в которой покоился ее муж. Осталась потому, что посчитала предательством покинуть людей, ставших родными для нее, детей, научившихся грамоте благодаря ей. Этот ее поступок вызвал восхищение у крестьян, в глазах которых она предстала живой легендой. После посредничества братьев ей позволили продолжить преподавание. 5 июля 1932 года спустя пять месяцев после гибели Мадата родился их третий с Лидией сын — Михаил (Весной в 1931 года у Мадата Осипова от внебрачной связи родился еще один сын, которого назвали Левоном. Ныне Левон Мадатович вместе со своими сыновьями живет в Ставропольском крае). Началась одиссея Лидии Арсентьевны. Прокормить трех детей на скромное жалование сельской учительницы было не просто. Да и жалование это доставалось ей не легко, постоянно приходилось упрашивать кого-нибудь из родственников мужа или знакомых присматривать за детьми, пока она находилась на работе. Жестокое было время. Насильственная коллективизация обернулась нищетой для крестьян. Голод сжимал в своих тисках вчера еще зажиточных людей. Смерть от недоедания стала обыденным явлением. Очень многие отцы семейств, спасая детей от голода, уходили, убегали в бурно развивающиеся индустриальные центры республики. Села пустели. В восторге от новых порядков была лишь бывшая беднота, ныне с благословения властей нашедшая себе занятие — отбирать последнее у обездоленных тружеников.