Проклятая сабля крымского хана - Ольга Баскова

Жанна взяла в руку сморщенную картофелину — скряга Ройтман, видимо, сэкономил на продуктах — и нож и принялась осторожно счищать шкурку, вспоминая, как ее учила бабушка. Бабуля помнила годы войны, когда варили суп из картофельной шелухи. К сожалению, ни Жанна, ни ее старшая сестра Вика не научились срезать кожицу так тоненько, чтобы она казалась почти прозрачной. А жаль, что не научились. Сейчас бы ей это пригодилось. Они рассчитывали пробыть в пути до дома Завьялова два дня, но их могла застать непогода, и тогда болота стали бы для них непроходимой преградой. А посему продукты надо беречь. Она уже заканчивала с картошкой, когда появился Ломакин, гордо неся малину в целлофановом пакете.

— На наше счастье, нетронутая, — похвастался он. — Просто чай пить скучно, во всяком случае, мне. Жена всегда делала варенье. Она знала, что я люблю сладкое. — Мужчина достал большую консервную банку тушенки, ловко вскрыл ее, нагрел на огне, потом покрошил туда картошку.

— Будет не очень вкусно, но вполне съедобно, — заверил он. — Хлеб пока свежий. Сегодня нас ждет царский обед.

Жанна обхватила руками колени и грустно сказала:

— Я очень боюсь болот, Андрей.

— Я тоже, — признался он. — Знаете, в школе я занимался в туристической секции. Наш руководитель говорил: «Первое правило перехода через болота — лучше не переходите через болота вообще». Но тем не менее он многому нас научил. До сих пор помню его наставления. Дальше он продолжал: «Если уж вы попали в болото, оцените опасность по траве. Если на болоте видны молодые поросли сосны, оно покрыто густым слоем травы, скорее всего там можно пройти, а вот если на болоте много пушицы, таких белых цветочков, густой кустарник, березы и ивы, такое болото будет преодолеть сложно. Есть и вовсе непроходимые болота, и на это указывает камыш, вода под травой или отсутствие травы. Заходить туда — это самоубийство».

— Я не видела, что там, — испуганно проговорила Жанна, сжимая в пальцах травинку.

— Я сам посмотрю, — пообещал Ломакин. — Правило второе, которым вам придется руководствоваться: не надо паниковать — страх ни к чему хорошему не приведет.

— А если ноги начнет засасывать? — спросила молодая женщина. — Такое ведь может случиться?

— Вполне, — кивнул спутник. — Начнет засасывать — не делайте резких движений. Сядьте или лягте, чтобы увеличить площадь соприкосновения с почвой. Порой приходится скидывать сапоги, бросать рюкзак с одеждой и едой. Главный помощник — палка. Вы не зря про нее вспомнили. На нее не надо опираться изо всей силы, переносите вес плавно. Понятно?

Он взглянул на Жанну и понял, что, захваченная мыслями о предстоящем ужасе, она почти его не слушала.

— Ладно, — примирительно заметил Андрей. — Все познается на практике. Я мог бы даже проэкзаменовать вас, но это ни к чему бы не привело. Когда пойдем по болотам, слушайте каждое мое слово и все выполняйте. Тогда — обещаю — мы выберемся живыми и невредимыми. К тому же, если добираться до Завьялова этим путем, нам придется преодолеть немного болотистой местности. Основной массив болот лежит на севере.

— Разве нет пути без этих проклятых болот? — буркнула Жанна, кутаясь в куртку. На землю начинал опускаться туман.

— Есть, но это общеизвестный путь, — сказал Ломакин. — По нему ходят все. Он идет через деревни. Вы спросите, почему мы не пошли по нему? Да потому что там не заблудишься. А ведь мы хотим, чтобы нам поверили, что мы заблудились. — Он потянул носом и посмотрел на кушанье. — Ого, чуть не прошляпил. Все готово, мадам. — Андрей распаковал пластмассовую посуду — тарелки, вилки, ложки, стаканы — и положил ей из банки немного варева. — Пробуйте и не критикуйте. Знаю, что до Николаса мне далеко.

Жанна осторожно взяла тарелочку и попробовала:

— М-м-м, вкусно! Мне кажется, ничуть не хуже, чем отбивная Николаса.

— Это кажется, — усмехнулся Андрей. — Свежий воздух — сильная приправа к еде.

— Да, это правда, — согласилась молодая женщина. Спутник отставил свою порцию, взял котелок, налил из пластмассовой бутыли воды и приспособил на огонь, кинув туда немного черного чая и малины.

— Попробуйте этот вкусный напиток, — сказал он, раздвинув в улыбке губы. Жанна заметила: когда Андрей улыбался, его лицо становилось детским и беззащитным, на подбородке и на щеках появлялись забавные ямочки.

— Держите. — Он протянул ей несколько пластиковых стаканчиков, вставленных один в другой. Еще не пригубив, женщина почувствовала аромат малины и еще каких-то трав.

— Пахнет хорошо. Ой, вкус — потрясающий.

Ломакин довольно улыбнулся:

— Спасибо моим родителям, которые настояли, чтобы я занимался туризмом. Видите, когда пригодилось. А теперь отдохните. Я поставлю палатку. — Мужчина замялся, и его щеки тронула краска. — Я уже говорил вам, что никогда не изменю жене. Это я к тому, чтобы вы не волновались, когда нам придется спать в одной палатке. Даю слово, я к вам не притронусь. Но если мое присутствие вам неприятно — ночь наверняка будет теплой, я устроюсь на улице.

Жанна шлепнула рукой по щеке:

— Чертов комар! Слышала я, что болота — это комариное царство, но видеть не приходилось. Пусть ночь выдастся теплой, но вас съедят комары. Нет, поверьте, не будет ничего страшного, если мы оба займем палатку. У меня к вам только одно условие — не храпеть.

— Жена никогда не жаловалась. — Андрей подбросил в огонь хворостинку и встал, разминая ноги. — Сейчас займусь палаткой, а вы отдыхайте. Как только все будет готово, идите спать, а я немного подежурю. Вряд ли нас кто-то побеспокоит, но все-таки…

Молодая женщина не возражала. Она чувствовала, как слипаются глаза. Когда Ломакин позвал ее, она юркнула в палатку, скинула куртку и с удовольствием растянулась на одеялах. Болели ноги, болела спина, но эта боль, как ни странно, была приятной. Женщина погрузилась в сон моментально, что бывало с ней очень редко, и не слышала ни криков водяных птиц, ни шорохов, ни шелеста листьев. Ломакин еще немного посидел у затухающего костра, посмотрел на яркие звезды — почему-то они казались ему ярче, чем в городе, — и, вздохнув, полез в палатку.

Сахиб Гирей, развалившись на подушках в беседке, находился в веселом расположении духа. Вчера он заточил в темницу племянника, который мог занять престол как любимец Сулеймана Великолепного, а сегодня, с помощью своего дипломатического таланта — по крайней мере он так считал — уговорил Ислям Гирея не претендовать на трон. Теперь нужно было ехать в Стамбул и убедить султана, что лучше его, Сахиба, Крымского хана не найти. Разумеется, он скроет, что заточил в темницу Девлета, скажет, что мальчик еще не готов управлять большой страной, что сам отказался от трона. Чтобы все выглядело правдоподобнее, Сахиб решил заставить Девлета написать письмо двоюродному брату, в котором юноша подробно расскажет, почему не хочет быть ханом. Он не сомневался, что заставит племянника это сделать: пообещает ему самое дорогое, что можно пообещать, — жизнь. Девлет сейчас наверняка мечется по подземелью, ожидая смерти. Вряд ли ему хочется умирать, покидать белый свет в восемнадцать лет. Сахиб Гирей улыбнулся своим мыслям и погладил узор, вышитый золотом на темно-синем халате, потрогал окладистую, черную, с рыжинкой бороду. Здорово все-таки он придумал! Тихое журчание воды в фонтане убаюкивало. Раскосые глаза Сахиба начали слипаться.