Осторожно, котик! - Оксана Иванова-Неверова

когда я только анчутить начинал.

– А чего молчал-то? – нахмурился Евсей.

– Не хотел никого расстраивать, – выпалил Анчутка и посмотрел на котёнка.

Вид у Авося был такой, словно он и не думал расстраиваться. Он покатался в траве, отряхнулся и поддел головой лапу бобра:

– Пойдём плавать, батя!

– И то дело, – сказал Остап Пармёныч. – Кот-то поумнее вас будет.

Посовещавшись в стороне, братья и Анчутка решили пока не паниковать, но на всякий случай получше прислушиваться к сорокам, не напугает ли их чего. Заодно проверить все ближайшие норы и овраги, чтобы подыскать котёнку укрытие. А лучше – несколько. Так, чтобы спрятать Авося как можно быстрее и надёжнее.

– Я вокруг прятальных мест ягоды-смердючки набросаю, – сказал Анчутка. – Она нюх отбивает напрочь. Там не то что кота – селёдку тухлую не учуешь.

Авось вынырнул недалеко от Анчутки и помахал хвостом, смешно выставив его из воды. Через секунду на поверхности показалась голова выдры.

– Они появились! – завопила голова и, задыхаясь, устремилась к берегу.

Выдра Таисия выбралась на камень, вдруг поняла, что ужасно орёт, зажала пасть лапами и прохрипела:

– По-я-ви-лись…

Бобр схватился за сердце. Братья встали плечом к плечу.

– Кто? – тихо спросил Авось.

– Новости, – прошептала выдра. – Про НЕГО.

– Он… совсем близко? – Котёнок тяжело дышал, с него стекала вода.

Выдра прижала уши:

– ОН… уже здесь, – пробормотала она и заплакала. – Карпы шушукаются на глубине. Новости по реке доходят быстро. Птица… – выдра всхлипнула, – птица Гагана, что принесла кота, пила воду у истока. И сказала, что Волколак уже добрался до приграничных болот.

– Значит, – Гордей побледнел, – самое позднее завтра.

– Я не пойду в хатку к бобру, – вдруг объявил Авось. – Я в дупло пойду, где всегда.

– Хорошо, – решил Гордей. – У болота тоже место удачное. Батя, твои не подведут?

Остап Пармёныч шлёпнул хвостом. Его – не подведут. Все речные обитатели как один стояли на том, что в жизни не видели никаких котов. Клокастый Заяц тоже уши давал на отсечение, что все зайцы, белки и прочие мелкозубые про кота и не пискнут. Волколака все боятся. Так что, когда он заявится, все будут накрепко замурованы.

– Ему не дознаться, – заверил Анчутка. – Пересидим.

– Решено, – Гордей подтолкнул Евсея плечом: – Папаша тогда на тебе.

– Уже всё схвачено, – Евсей улыбнулся. – Папашу внезапно вызвали в сырой бор. Говорят, сырость стала зашкаливать. Так что, пока он проверит, не чудят ли там друзья Болотника, пока по дороге знакомых навестит, у-у… И давайте попроще как-то. А то у вас такие лица, будто Волколак идёт.

На Овцу, вяло обдирающую листочки малины, никто не обращал внимания. Котёнок подошёл к ней и потёрся о ноги.

– Я возьму тебя с собой, – сказал Авось. – Будешь кушать сочную травку и молчать.

– Пойдём, – согласилась Овца. – Это хотя бы разумно.

И котёнок, то забегая вперёд, то путаясь у Овцы в ногах, повёл её к болоту. Анчутка проводил их взглядом.

– Теперь я понял, для чего её спас, – проговорил он еле слышно. – Чтобы Волколак её первой… того. Вместо котика.

Бесёнку почему-то стало неловко, и он, словно пытаясь заглушить свои слова, громко-прегромко высморкался.

Глава 14. Трудное решение

Заблудшая Овца и котёнок устроились в тени под дубом.

– Терновый куст сожрав до половины, я очутилась в сумрачном лесу, – сказала Овца.

– Мне надо с тобой серьёзно поговорить, – ответил Авось.

– А до этого ты говорил со мной легкомысленно? – Овца задумалась. – Впрочем, мне без разницы. Выкладывай.

– Из-за меня слишком много проблем, – признался котёнок. – Анчутка всё время голодный, а хочет последние ягоды на меня растратить. Гордей… ты никому не скажешь?

– Кому я скажу-то? – обиделась Овца. – Разве что в песне воспою.

– Ну, потом воспоёшь, пусть. Гордей жениться хочет. Он дом строит, наполовину подводный, ему батя помогает. Позавчера им брёвна нарочно по дну доставили. Просто они от папаши скрывают пока, потому что главный леший брак с русалкой не одобряет. Так вот Гордей эти брёвна получить не мог – меня охранял.

– Это я знаю, – подтвердила Овца, – всю ночь вокруг болота шараборился.

– Вот! – Котёнок сглотнул. – А у него и без меня дел по горло. И ещё, Овечка, мне всё-таки очень жаль, что ты совсем-совсем не спишь. А хочется тебе?

– Ужасно, – призналась Овца. – Я пою, это немного помогает.

– Я тоже пою, но это совсем не помогает, как видишь. С батей я вообще не представляю, что будет, если он меня не убережёт. А он не убережёт, не вечно же мне прятаться. И Таисия с ума сходит из-за нас с бобром.

– А ты… – Морда Овцы вытянулась от удивления. Вот тебе и котёночек, малютка беспомощный… – Ты откуда всё это знаешь?

– У меня слух хороший, – Авось почесал ухо. – Наверное, лучше, чем у простого кота. Может быть, даже лучше, чем положено баюнам. Из-за этого я и засыпаю сам от себя. Только… я всё равно многое слышу.

– Нате ваши нашим в бок, – пробормотала Овца. – Кто-то бессонницей мается, а кто-то дрыхнет без просыпу, да ещё подслушивает!

– Я не сразу, – признался котёнок. – Я постепенно научился: одним глазом сплю, а другим не сплю. Всё немного слышу, но приглушённо, как будто мне снится. Я сначала так и думал, что вижу сны, а потом понял, что это взаправду.

– Не знаю, можно ли этому помочь… – Овца проглотила луговой мятлик. – На что ты жалуешься?

– Я так больше не могу, – сказал котёнок и замолчал.

Овца подошла к кривой берёзе и некоторое время её обгладывала. Наконец она оторвалась от ветвей и выдала решение:

– Тебе нужно переписать свой жизненный сценарий.

Котёнок разинул пасть:

– Прости, Овечка, но я тебя не понимаю. – Он печально смотрел на Заблудшую Овцу. – Иногда ты говоришь такие странные вещи…

– Что ж, бывает, – Овца выплюнула под копыта комок жёваной коры. – Главное, ты это осознаёшь. Я говорю, тебе надо изменить судьбу.

– Ах, это! – вскинулся Авось. – Ах, как я согласен с тобой! Знаешь о чём я сегодня подумал? Если от судьбы нельзя уйти, то, наверное, к ней можно прийти.

Теперь пасть разинула Овца. Котёнок засунул ей туда пучок голубики и поскорее объяснил:

– Я всё рассчитал. Если лес Бескрайний, то край искать бесполезно. И бежать мне некуда. Но сердцевина-то у него есть! А там – вековой дуб. На нём сидит птица Гагана, которая меня принесла. Я пойду к ней и скажу, что она ошиблась. Никакого от меня баланса, а сплошной ужас-ужас для всех. Тогда она перенесёт