Незаметные истории, или Путешествие на блошиный рынок (Записки дилетантов) - Наталья Нарская

из поздней Российской империи я все же приобрел. Вскоре после смерти Манни, 13 апреля 2018 года, Ники продала мне за бесценок неполный кофейный сервиз гарднеровского фарфора на двенадцать персон (см. ил. 86, вкладка). В остаток набора входят кофейник, сахарница, молочник, восемь кофейных пар (с запасной девятой чашкой).

Предприятие в селе Вербилки Дмитровского уезда Московской губернии, созданное в 1766 году шотландским купцом Фрэнсисом (Францем Яковлевичем) Гарднером (1714–1796) на земле, выкупленной у князя Николая Урусова, было первой в России и чрезвычайно успешной частной фабрикой по производству фарфора. В энциклопедической статье продукция фабрики Гарднера оценивается очень высоко: «Изделия Гарднеровской фабрики считались лучшими в России. Ее фарфор до середины XIX в. не имел соперников, а некоторые изделия не уступали иностранным»[565].

Приобретенный у Ники сервиз, расписанный в стиле русского ар-нуво, с размашистым темно-синим и золотым растительным узором, относится к позднему периоду существования фабрики, которая вновь переживала расцвет после появления нового игрока на российском рынке фарфора. В 1892 году фабрику купил талантливый предприниматель Матвей Кузнецов, успешно интегрировав в «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М. С. Кузнецова». Сервиз, не без потерь переживший более чем вековую историю драматичной российской и европейской истории, может рассматриваться в качестве места памяти как о славе декоративно-прикладного искусства в поздней Российской империи, так и, с большой долей вероятности, о перипетиях выживания русской диаспоры в Мюнхене, одной из крупнейших в Европе 1920-х годов.

Другой артефакт знаменитых дореволюционных народных промыслов я нашел годом позже. Это черная лакированная шкатулка цилиндрической формы из папье-маше диаметром 7 сантиметров и высотой 5 сантиметров (см. ил. 87, вкладка). На съемной крышке изображена бытовая сценка «Чаепитие», с мужчиной и двумя женщинами в русских национальных нарядах, сидящих за самоваром под ветвями деревьев. Шкатулка сильно пострадала, скорее всего от перегрева (пожара?). Лаковое изображение потрескалось, а нанесенные золотом на внутренней стороне крышки имя производителя и присвоенные ему награды потекли. Тем не менее при сильном увеличении надписи удалось установить, что шкатулка была произведена мастерской В. Вишнякова. Крепостные графа Шереметева Вишняковы между 1780 и 1900 годами создали десятки мастерских по производству «лакирных изделий» в Москве и Подмосковье. Самые известные из них были открыты в деревнях Жостово, Сорокино и Новосельцево, а также в селе Осташково Московской губернии[566].

Сработана ли приобретенная мной шкатулка жостовским/московским или осташковским Василием Вишняковым, установить не удалось. Скорее всего, я стал владельцем предмета массового производства конца XIX – начала ХХ столетия, эпохи большого увлечения вновь открытой, «переизобретенной» русской народной культурой.

Как бы то ни было, вишняковские и конкурировавшие с ними лукутинские (федоскинские) лаки составляли вершинное достижение русской лаковой миниатюры на исходе имперской истории. Они прочно вошли в быт российских подданных, так как создавались на любой вкус и кошелек, а их ассортимент был неисчерпаем:

от популярных спичечниц разных форм, солонок, чайниц – до бюваров, дорожных погребков и отдельных бытовых деталей, как, например, рукоятей для зонтов и тростей, папок для ресторанных меню, обложек для фотографических альбомов, ящиков для хранения сигар и шкатулок для документов и прочих изделий[567].

Попался мне как-то и коллекционный объект русской милитарии. Прямоугольный портсигар под десяток сигарет размером 9 × 4,5 сантиметра и толщиной 1,3 сантиметра из мельхиора производства Вюртембергской металлической фабрики украшен кадетским погоном с царской короной и вензелем Николая II (см. ил. 88, вкладка). Накладной погон изготовлен из серебра, меди и эмали и произведен, скорее всего, в России. Портсигар, видимо, входил в категорию подарков для кадетов-выпускников.

При виде осколков русской старины на немецких блошиных рынках от неожиданности сжимается сердце. Внезапно подходишь вплотную, на опасно близкое расстояние, к трагедиям ХX века, к которым можешь даже прикоснуться и от которых невозможно увернуться. Как невозможно увернуться от гнетущих вопросов: кто были соотечественники – владельцы этих предметов, откуда они пришли и что с ними сталось?

Нижегородская медаль

10 ноября 2018 года мне на блошином рынке не везло. День был хмурый и промозглый, рынок – малолюдный и небогатый товарами. Я собрался уходить, когда меня окликнул Алик, профессиональный торговец родом из Одессы, сидевший за своим прилавком в центральной, самой престижной части рынка. Он только что поднял голову от айфона, в котором что-то сосредоточенно читал.

– Посмотрите, что я сегодня нашел! – пригласил он меня подойти ближе и выложил на прилавок крупную памятную медаль средней сохранности.

Сердце мое от ее вида заколотилось: медаль отражала звездный час в истории Нижнего Новгорода, города моего детства.

Настольная (сувенирная) медаль диаметром 52 миллиметра, толщиной 4 миллиметра и весом 65 граммов была изготовлена в Москве гравером В. Остоковским в мастерской В. Збука (см. ил. 89–90). На лицевой стороне медали в парадном византийском царском облачении изображена сидящая женщина, символизирующая Россию. Правой рукой она опирается на щит с гербом Нижнего Новгорода, в левой держит пальмовую ветвь. Ее окружают знаки бурного развития России. По правую руку от нее находятся символы торговли и коммуникации: якорь, ящики с грузом, паровоз, линия электропередач, многомачтовый корабль, жезл Меркурия. Справа – принадлежности производства, науки и искусства: заводские корпуса с дымящими трубами, глобус и подзорная труба, фотоаппарат на треноге и палитра красок с кистями.

Над изображением и под ним отмечены место и время памятного мероприятия – «Нижний Новгород», «1896 г.», а также создатели медали: в обрезе написано «В. Збукъ», а один из грузовых ящиков маркирован латинскими буквами «WO» – так подписывал свои работы гравер В. Остоковский. Под надписью «Всероссийск[ая] промышл[енная] и художеств[енная] выставка» на оборотной стороне медали в художественном беспорядке изображается ворох открыток с видами четырех выставочных павильонов: императорского, Средней Азии и Кавказа, художественного, машинного, а также центрального здания со входом на выставку.

* * *

Медаль была создана в память о XVI Всероссийской промышленной и художественной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде[568]. Это было грандиозное событие, призванное в международном масштабе продемонстрировать бурное развитие и политическую мощь страны. Вот несколько фактов и статистических данных об этой выставке, крупнейшей в дореволюционной России.

Выставка раскинулась на территории в 25 тысяч квадратных саженей и требовала для полного осмотра более недели. На ней располагалось около двухсот государственных и частных павильонов, построенных известными архитекторами и художниками Александром Померанцевым, Леонтием Бенуа, Константином Коровиным, Львом Кекушевым, Федором Шехтелем, Виктором Мазыриным.

Выставку финансировал Николай II, а комитет по ее организации возглавлял министр финансов и «мотор» грандиозных хозяйственных реформ Сергей Витте. На выставке было представлено около 10 тысяч экспонатов – почти вдвое больше, чем на предыдущей выставке в Москве 1882 года. Среди выставочных объектов были первый российский автомобиль и первые в мире стальные сетчатые конструкции Владимира Шухова, а также каслинский чугунный павильон.

За четыре месяца выставку посетил почти миллион человек, среди которых императорская чета, министры, иностранные дипломаты. Для рабочих и учащихся посещение выставки (включая проезд на нее) было бесплатным. Журналист Алексей Пешков, будущий писатель Максим Горький, который готовил довольно критичные репортажи с выставки для газеты «Одесские новости», вынужден был признать: «Очень распространено среди сведущих людей убеждение, что нижегородская выставка не только больше, но и будет полнее, красивее московской»[569].

* * *

Нижний Новгород был впечатляющей сценой для проведения зрелища, которое поражало воображение[570]. Древний город (год основания – 1221) расположен в месте слияния Волги и Оки, на так называемой Стрелке, и лежит выше всех приречных городов Европы. Правый, высокий берег Волги с кирпичным кремлем начала XVI века, с холмами, изрезанными оврагами, круто обрывающийся к реке, противостоит низкому, равнинному. Левобережные Заволжские луга в ясный день просматриваются с правого берега на десятки километров. «Таких ландшафтных картин мало в Европе», – отмечал известный публицист и музыкальный критик XIX века, нижегородец Александр Улыбышев[571].

Расцвет Нижнего Новгорода связан с переносом в него в 1817 году сгоревшей годом раньше крупнейшей в России Макарьевской ярмарки, располагавшейся в сотне верст к северо-востоку от губернского центра. Александр I не поскупился отпустить на строительство Нижегородской ярмарки 6 миллионов рублей, первоначально ассигнованных на перестройку Зимнего дворца.