Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

мгновения не хватило, чтобы отрубить голову — противник оказался быстрее, отшатнулся почти неуловимым движением, пропуская Белого мимо себя. Вновь прыгнул кузнечик, размахнулся копьем, пронзая тысячеглавого духа, и принял на темное древко следущий удар хвостом от Инлия. Пошел в наступление, с невероятной скоростью работая шестиконечным острогом — в грудь, в хвост, в пах, в подмышечную впадину, в горло. Инлий уклонялся, уклонялся быстро, умело… развернулся, взмахнув волосами и выпуская в противника миллионы лезвий-волос, с чудовищной силой ударил его, изрезанного, в грудь хвостом, тоже пробивая доспех, подсек под колени… и в этот момент освобожденный от тысячеглавого противника бог-стрекоза рухнул за его спиной, ударив клинками наискосок. Инлий, ощутив что-то, в последний момент скользнул вбок и вперед, чуть не раздавив Люка, и клинки, должные рассечь его от плеча до пояса, взрезали ему спину… на последнем движении Малик крутанул лапой, и клинок пронзил Инлию грудь.

Застонал ветер, заплакал, закричал.

Целитель пошатнулся. Ударил хвостом назад так сокрушительно, что бог-стрекоза улетел далеко в сторону Рудлога. Ударил… и получил в грудь древком копья от второго противника, и стал заваливаться на спину. Удержался, метнул клинок — но кузнечик отбил его, и от удара этого разошлись кругом облака, а Люк почти задохнулся — так вдавило его в лед.

Инлий из последних сил сдернул хвостом вершину горы, бросил в противника — но ответный удар швырнул его на землю. Копье-острог пробило хвост, пришпилив его к горе. В огромных лапах кузнечика появилось второе — и попытавшемуся встать Белому пробили живот — взвился белый туман, и копье, пройдя сквозь божественную плоть, вонзилось во вторую гору.

Ветер тяжело, пульсирующе дышал. Ветер бился в агонии о горы.

Возникло в лапах бога-кузнечика третье копье. И Люк, верещащий от ужаса, понимающий, что никто больше не может врага остановить, что нет рядом никого, кто мог бы даже попытаться помочь отцу, кроме него, Люка, прыгнул на поток урагана и стрелой полетел вверх. Он летел быстро, быстрее, чем когда-либо в жизни, и не думал ни о чем — ни зачем он летит, ни что он может сделать. Он летел так быстро, так спешил — а огромный, чудовищный бог поднимал копье — и затем начал опускать его. Белый дергался, пытаясь освободиться, вытащить прибившее его к камню оружие — но не выходило у него ничего. И помощи не было.

Люк, взлетев высоко, высоко-высоко, глядя на бой, на гигантскую башку кузнечика с антеннами, на распластавшегося внизу Инлия, который рвал из себя копье, когда третье опускалось уже ему в грудь, выдохнул и понесся к огромному богу. И на всем лету врезался крошечной мошкой в гигантский фасеточный глаз — а затем, когда бог отшатнулся, рванул выше и вцепился пастью в усик-антенну, сжав клюв изо всех сил и, кажется, перекусив стиснутое.

Раздался рев. Рука с копьем дернулась выше, стряхивая Люка с антенны, и он, оглушенный, смятый ударом, полетел вниз, на ледяные склоны. И успел увидеть, как вновь понеслись шесть острий вниз, к груди Инлия.

* * *

Четери глядел на бой Вечного воина и его великого и ужасающего противника, и скалился под косым ливнем, и рвался туда — в сражение, в битву! Дать бы извечному Наставнику передышку, чтобы он отдохнул с другим противником и посмотрел на Нерву со стороны, помочь бы ему!

Он, маленький, жалкий, бессильный, стоял на краю склона, не видя уже больше ничего — и он же находился мысленно рядом с Красным, который уже был почти у границ Тафии. Еще два, три шага — и ступит Воин на город, и отвлечется, и даст Нерве мгновение до удара!

Но кому молиться? Кого просить о помощи? О такой помощи? Когда боги и так все в бою — отвлекать их? И какую плату за это предложить?

Красный ступил на дома Тафии и едва заметно напрягся, дрогнул, отвлекся. И тут же на него обрушился страшный удар сразу двух клинков, заставляя шагнуть еще назад — отбил его Воин-огонь, попытался уйти в сторону — и не смог, потому что Нерва, бросив сдерживаться, вновь начал давить его к городу.

Бог-паук ускорялся, а Красному приходилось замедляться, Нерва наносил удар за ударом, заставляющими землю содрогаться — а Красный защищался и крутился на месте. И вот пропустил он один удар, второй, и от третьего уклонился еле-еле, и рев ярости раздался над Песками — ярости от того, что подставился, что не просчитал.

Четери не выдержал, потому что он видел уже следующие пропущенные удары, и то, что будет дальше — так очевидно, будто это уже произошло. И Четери, Мастер клинков, поднял лицо к небу и закричал:

— Матушка-Вода, Отец-Воздух! Прошу, если есть у вас хоть капля сил, дайте мне эту силу! Позвольте помочь вам, позвольте встать рядом с вами! Дайте мне силу, отец мой, матушка! Я согласен на любую плату! Нужна моя жизнь — возьмите мою жизнь!

Крик его разнесся во все стороны. Сильней зарыдал дождь — от бессилия помочь.

А далеко-далеко от него Инлий Белый, чью грудь уже пробивало третье копье, усмехнулся в морду врага кривой усмешкой, знакомой всем, кто когда-либо общался с Инландерами хитрыми, Инландерами удачливыми. Давно уж он накопил вмешательства в дела людей и крохотной капли не хватало, чтобы уйти проживать жизнь в человеческом теле.

Усмехнулся Инлий Белый и исполнил желание своего сына. И растекся во все стороны туманом, скрутился спиралью, уходя в тело новорожденного далеко в Тидуссе и оставляя врага визжать от бессилия.

Опустились в пустоту клинки Малика, должные отрубить голову богу-змею, и Омир, уже готовый вырвать сердце врага и слиться с ним, в ярости начал крушить горы вокруг. Но сделать он не мог ничего. Потому что против правила Триединого никто не властен.

Визг прозвучал и затих — и двое богов-захватчиков разлетелись в разные стороны. Один — туда, где Девир бился с богиней-водой. Второй — на помощь Нерве.

Чет, раскинувший руки в мольбе, ощутил, будто он летит — но нет, то поднимался он ввысь, рос выше и выше, пронзая плечами, макушкой грозовую тучу, вырастая над ней, чувствуя, как щекочут кожу молнии. Он не стал тратить время на изумление — некогда было — и, как только закончился рост, прыгнул в сторону двух бьющихся противников. Пролетел над Тафией, вытягивая из ладоней клинки, опустился за спиной Нервы, и ударил.

Бог-паук предсказуемо развернулся и принял удар. Ощерился страшной мордой-лицом, с удовольствием ощерился. И пошел на нового врага.