Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

армию, и потому она тотчас попросила брата Пакереля передать женщине, чтобы та ушла прочь. Но, вместо того чтобы подчи­ниться, женщина ответила вызывающе нагло, а когда Жанна подъехала к парочке, чтобы самой прогнать рас­путницу, солдат с мечом в руке ринулся навстречу, крича, что уже слишком долго такие бравые воины, как он, под­чиняются бабе и что пришла пора это менять. Жанна, привыкшая к тому, что ее уважают как военачальника, не смогла вынести такой дерзости и обнажила свой меч; понимая, что ударом лезвием меча солдата можно убить, она ударила его плашмя по шлему и приказала ему уйти прочь; но, видимо, как ни слаб был этот удар, час ста­рого доброго оружия, не раз выдерживавшего куда более тяжелые удары, пробил: клинок разлетелся на куски, и лишь одна рукоять осталась в руке Жанны.

В эту минуту король, услышав какой-то шум, лично подъехал к Жанне, чтобы узнать, что происходит, и уви­дел, как она с печалью смотрит на обломки клинка и бесполезную отныне рукоять. Когда ему рассказали о случившемся, он произнес, обращаясь к девушке:

— Жанна, вам следовало нанести удар древком вашего копья, а не этим славным мечом, пришедшим к вам божественным путем.

— И тем же путем ушедшим, — промолвила в ответ Жанна, — ибо, поверьте мне, государь, это последнее предупреждение Господа, который велит мне уйти.

Король стал смеяться над этой упорной верой в несча­стье и, чтобы утешить Жанну в ее потере, предложил ей свой собственный меч, но она отказалась, заявив, что отобьет себе какой-нибудь другой меч у англичан.

И действительно, как можно было поверить в дурные предчувствия этой девушки, когда ее слава росла повсе­местно и когда все обращались к ней не иначе, как к пророчице или святой? В Труа несколько женщин умо­ляли ее стать крестной матерью их детей, и она трижды держала младенцев над купелью, давая девочкам имя Жанна, а мальчикам — Карл. В Ланьи за ней прибежали, чтобы просить прийти ее к колыбели больного ребенка, который в течение трех дней выглядел мертвым и кото­рого священник не хотел крестить, говоря, что малыш скончался; Жанна пришла к этой колыбели и, опусти­вшись перед ней на колени, стала молиться; и тогда ребенок открыл глаза, а священник, воспользовавшись этой минутой, совершил над ним крещение, громко воз­глашая, что Господь, благодаря молитве Жанны сотворил это чудо. Наконец, незадолго до этого, когда она была в Компьене, граф д’Арманьяк, являвшийся одним из пер­вых вельмож королевства, написал ей, бедной и невеже­ственной крестьянке, письмо, в котором он спрашивал, кому из трех пап, борющихся за престол святого Петра, ему стоит доверять, обещая ей признать того, кого при­знает она.

Все эти великие почести, несомненно, ослепили бы кого угодно, кроме Жанны; но Жанна, напротив, стала еще более смиренной и скромной, чем прежде, ибо она чувствовала, что Бог с каждым днем отдаляется от нее.

X. КОМПЬЕНЬ

В тот же вечер французы появились под Парижем, кото­рый защищали мессир Луи Люксембургский, епископ Теруанский, и английский рыцарь по имени Джон Рад­клифф, а также примерно три тысячи солдат, не считая тех горожан, что в свое время приняли участие в массо­вом убийстве арманьяков и теперь еще больше, чем англичане, были заинтересованы в том, чтобы король не овладел вновь своей столицей, ибо они прекрасно пони­мали, что если Париж захватят, то им не будет пощады за былые дела. Французы прошли у подножия Монмар­тра и, построившись в боевом порядке, расположились от ворот Сент-Оноре до Свиного холма, то есть на про­странстве, заключенном сегодня между церковью святой Магдалины и улицей Мучеников. На этом холме они установили батарею пушек и произвели несколько выстрелов, чтобы проверить их дальнобойность. Она оказалась хорошей: ядра долетали до самого города. Тот­час же англичане и горожане устремились на крепостные стены; среди защитников города был также отряд бур­гундцев, которых легко было узнать по алому кресту, изображенному на их знамени.

Но в тот вечер, помимо обмена несколькими пушеч­ными выстрелами, ничего не произошло. Увидев врага, услышав грохот бомбард, ощутив запах пороха, Жанна вновь обрела свое прежнее мужество и взяла на себя руководство штурмом, в то время как герцоги Алансон- ский и Бурбонский, полностью вооруженные, вместе со своими солдатами расположились за Свиным холмом, прикрывавшим их от огня крепостной артиллерии, и приготовились обрушиться на осажденных, если те пред­примут какую-нибудь вылазку.

Тем не менее, несмотря на все эти приготовления, парижане полагали, что весь следующий день им удастся провести спокойно, ибо это был день Рождества Богома­тери и они не верили, что французы осмелятся атаковать город во время такого великого праздника; так что их обуял великий ужас, когда около одиннадцати часов они услышали, как колокола, только что призывавшие к мессе, ударили в набат, и увидели множество людей, носившихся по городу и кричавших: «Тревога! Тревога! Арманьяки на крепостной стене! Париж взят! Все поте­ряно!» Но, вместо того, чтобы запугать городской гарни­зон, звон колоколов и крики паникеров придали ему отваги. Англичане, горожане и бургундцы устремились к крепостным стенам и увидели, что атака действительно началась, но развивается она далеко не так благоприятно для королевской армии, как о том кричали эти мнимые паникеры, которые на самом деле были сторонниками короля Карла VII и надеялись поднять с помощью таких криков восстание в городе.

И действительно, как ни велика была смелость осаж­дающих, задача, стоявшая перед ними, была трудной, если не сказать невозможной. Захватив первое загражде­ние, они подожгли его и, во главе с Девой и сиром де Сен-Валлье, проникли на внешний земляной вал; но, оказавшись там, они обнаружили, что им предстоит пре­одолеть еще два рва, чтобы достичь городской стены. Вместе с самыми храбрыми воинами Дева пересекла пер­вый из них под градом стрел лучников и арбалетчиков и картечи, выпущенной из пушек и бомбард. Но, преодолев первый ров, Жанна увидела, что второй глубок и полон воды. Тем не менее это препятствие, о котором она не была предупреждена, хотя кое-кто во французской армии знал о нем, но смолчал из зависти, явно не могло заста­вить девушку отказаться от штурма; сумев добраться до рва и размахивая своим знаменем, она призвала к себе тех рыцарей и