Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

тогда король, видя, что его поход на столицу про­валился из-за поспешного возвращения туда герцога Бедфорда и подкрепления, которое тот с собой привел, собрал свой совет. Однако страх перед англичанами был еще настолько велик и собственные новые успехи настолько удивляли, не порождая еще уверенности в своих силах, что большинство высказалось за возвраще­ние к Луаре. Как обычно, обратились за советом к Жанне. В ответ Жанна сказала лишь, что на ее взгляд следует идти на Париж, ибо ей было достоверно известно, что король вступит туда, хотя она и не могла сказать, когда именно это произойдет; и поскольку после дня корона­ции она не брала больше на себя никакой ответствен­ности, у нее не было и должного влияния, чтобы настаи­вать на мнении, которое противоречило принятому решению.

Так что по окрестностям разослали разведчиков, кото­рые должны были изучить местность и выяснить, по какой дороге король может вернуться в Жьен. Несколько разведчиков вернулись уже на следующий день и расска­зали, что неподалеку находится небольшой городок под названием Бре-на-Сене, где есть прекрасный мост, по которому король и вся его армия смогут переправиться на другой берег, и что жители этого городка обещали повиноваться королю и обеспечить ему свободный про­ход. В итоге армия, хотя она и была победоносной, теперь отступала так, словно была побежденной, как вдруг при подходе к городу стало известно, что прошлой ночью он был захвачен большим отрядом англичан. Чтобы проверить эти сведения, туда было послано несколько латников, из которых одни оказались взяты в плен, а другие ограблены.

Таким образом, переправе было оказано противодей­ствие, причем чрезвычайно сильное, а поскольку в ту пору Бог явно был на стороне Франции, то эту помеху, которую в любое другое время сочли бы бедой, теперь, напротив, восприняли как чудесную милость. Герцоги Алансонский, Бурбонский и Барский, графы де Вандом и де Лаваль, Дюнуа и Ла Гир, то есть все военачальники, полагавшие, что нужно идти в поход на Париж, чрезвы­чайно обрадовались произошедшему событию и, благо­даря ему, вновь обрели влияние, на какое-то время утра­ченное из-за нерешительности Жанны; так что немедленно было принято решение, противоположное предыдущему: в тот же день армия двинулась по дороге, ведущей в Шато, оттуда направилась в Крепи-ан-Валуа, а потом — в Даммартен и прямо за ним, среди полей, встала лагерем.

До Парижа оставалось не больше десяти льё, и все по-прежнему складывалось в пользу короля Карла VII; всюду, где он появлялся, простой народ выходил к нему навстречу, крича «Ноэль!» и распевая «Те Deum laudamus»[33]. Столь всеобщий восторг иногда возвращал Жанне ее былую силу, однако ее настроение всегда было окрашено легким оттенком уныния, указывавшим на то, что Господь больше ее не поддерживал.

— Клянусь Богом, — сказала она как-то раз Дюнуа и канцлеру, которые почти всегда шли рядом с ней, — вот добрый народ, очень преданный и набожный, и, когда мне доведется умереть, я хотела бы, чтобы это произошло в здешнем краю.

И тогда граф де Дюнуа спросил ее:

— Жанна, а знаете ли вы, когда и в каком месте вы должны умереть?

— Нет, — отвечала Жанна, — я не знаю, это в Божьей воле; но я знаю, что мой смертный час, возможно, уже близок, ибо я исполнила то, что повелел мне Господь: осада Орлеана снята и наш благородный король короно­ван. О, как бы мне хотелось теперь, — добавила девушка, печально покачав головой, — чтобы он соблаговолил перенести меня к моему отцу и моей матери и мне снова можно было бы пасти их овец, как я привыкла делать.

И те, кто слышал, как Жанна говорила подобные слова, более, чем когда-либо прежде, проникались убеж­дением, что она послана Богом и, как она сама утверж­дала, вскоре должна вернуться к Богу.

Однако новый маневр короля почти сразу же стал известен герцогу Бедфорду, и он со всеми войсками, какие ему удалось собрать, выступил из Парижа навстречу французам. Разбив свой лагерь под Даммартеном, Карл вскоре узнал о том, что герцог Бедфорд только что при­был в Митри и встал лагерем по другую сторону холма, на котором находился разделявший их город.

Король тотчас же вывел войско и стал готовиться к битве, в то время как среди воинов были отобраны раз­ведчики, которым предстояло под командованием Ла Гира произвести рекогносцировку противника. Ла Гир выполнил эту задачу с присущей ему смелостью: он подо­брался к английской армии на расстояние, равное полету стрелы, все внимательно осмотрел и возвратился в убеж­дении, что король совершил бы большую ошибку, начав в сложившихся обстоятельствах атаку. Король прислу­шался к этому совету и стал ждать, когда противник выйдет из своего лагеря, но ждал напрасно, и на следу­ющий день ему сообщили, что герцог Бедфорд вернулся в Париж, куда, как уверяли, только что прибыли еще четыре тысячи человек подкрепления.

Король немедленно двинулся в сторону Крепи-ан- Валуа и, прибыв в этот город, располагавший надежными оборонительными укреплениями, остановился в нем и предъявил Компьеню требование сдаться. Как это про­исходило и в других городах, такое требование произвело должное действие: горожане ответили Карлу, что они с огромным нетерпением ждали короля и примут его с великой радостью; узнав об этом, жители Бове поступили и того лучше: едва завидев герольдов со знаками гераль­дических лилий, они принялись кричать: «Да здравствует Карл! Да здравствует король Франции!» и, изгнав своего сеньора-епископа по имени Пьер Кошон, который был ярым сторонником англичан, хотя и французом по рож­дению, открыли ворота, не дожидаясь никаких требова­ний.

Оставался Санлис, который все еще находился в под­чинении у англичан и который Карл VII не хотел остав­лять у себя в тылу на тот случай, если бы был предпри­нят новый поход на столицу. Так что король продвинулся до деревни Барон, расположенной в двух льё от этого города, который он собирался штурмовать на следующий день, как вдруг ему донесли, что герцог Бедфорд вновь покинул Париж, имея под своим началом четыре тысячи солдат, о которых уже шла речь. Однако, как стало известно, эти солдаты, приведенные епископом Винче­стерским, были набраны на деньги папы, чтобы высту­пить против богемцев, и лишь вследствие необычайного злоупотребления властью оказались направлены против католиков. Впрочем, это доказывает, до какой степени ослабели англичане, если они пренебрегали святыми делами ради того, чтобы усилить свое войско столь незначительным отрядом.

Но, независимо от того, с кем они должны были вое­вать — с богемцами или с французами, эти солдаты, тем не менее, появились, и потому король приказал сеньо­рам Амбруазу де Лоре и