Лэшер - Энн Райс

Замечу, что, хотя к тому времени мне минуло всего четырегода и знакомство мое с поэзией исчерпывалось песнями и балладами, я был всостоянии понять откровенную нелепость произносимых им рифмованных фраз. Рабынаши поднимали меня на смех всякий раз, когда в разговоре мне случалось впадатьв излишнюю напыщенность. А голос, звучавший внутри меня, так и сыпалвысокопарными словесами.

— Я знаю, кто такая Дебора, — решительно прервал янескончаемый поток его красноречия и пересказал историю, не раз слышанную отМари-Клодетт. Печальную историю жизни женщины, которая поднялась слишком высокои была обвинена в занятиях черной магией.

— Предательство мужа и сыновей — вот что выпало на еедолю, — сообщил мне голос. — Но прежде всех ее предал отец. Да,родной отец. Однако его предательство не осталось безнаказанным. Я покаралего, — продолжал мой невидимый собеседник. — Да, я отомстил за тозло, что он и его отродья причинили ей… И мне!..

Голос смолк. Своим крохотным четырехлетним умишком ядогадался, что он вознамерился было затянуть еще одну длинную нелепую песню,однако, на мое счастье, в последний момент передумал.

— Ты понял, что я сказал? — вновь раздалсяголос. — Я дал Деборе клятву никогда более не улыбаться при виде ребенкамужского пола. Никогда не отдавать предпочтение младенцам мужского пола передмладенцами пола женского.

— Да, я тебя понял, — торопливо заверил я. —Об этом мне еще бабушка рассказывала.

Она рассказала также, что Дебора родилась в горах на севереШотландии. Она была зачата в радостном вихре майских празднеств, и родители еене состояли в браке. По всей вероятности, отцом Деборы был не кто иной, какместный лорд, богатый землевладелец. Он, кстати, и пальцем не пошевелил, когдаСюзанну, мать девочки, возвели на костер. Эта злосчастная ведьма, надо сказать,погибла без всякой вины. Она и знать-то ничего толком не знала.

— Да, — услышал я. — Так оно и было. Именнотак. Бедная моя Сюзанна, она вызвала меня из глубин небытия — так несмышленоедитя себе на погибель вытягивает змею из темной канавы. Не ведая, что творит,она нанизывала слог за слогом, произнося магическое заклятье. И когда наконецпрозвучало мое имя, я услышал его.

И действительно, местный землевладелец, глава кланаДоннелейт, совокупился с Сюзанной и она зачала от него ребенка. А потом, когдабедняжку вели на костер, он лишь дрожал от страха и не осмелился за неевступиться! Доннелейт. Ты слышишь это слово? Ты видишь буквы, из которых оносостоит? Можешь отправиться в Шотландию и полюбоваться на жалкие развалины, вкоторые я превратил замок отца Деборы. Там ты увидишь могилы последнихпредставителей этого гнусного клана. Я стер их род с лица земли и уничтожилвсех их потомков до единого. Но настанет время, когда…

— О каком времени ты говоришь?

Он не ответил, и я вновь ощутил его ласковые прикосновения.Однако множество вопросов, теснясь в моей голове, не давали покоя.

— А ты? — наконец спросил я. — Мужчина ты илиженщина? Или же ты не имеешь пола?

— Разве ты не знаешь? — удивился он.

— Знал бы, так не стал бы спрашивать, — отрезал я.

— Да будет тебе известно, я мужчина, — сообщил они торжественно повторил: — Мужчина. Мужчина. Мужчина!

В голосе его звучала столь откровенная гордость, что мне струдом удалось сдержать улыбку.

Должен признать, что с той самой поры я иногда воспринималего как мужчину, иногда — как бесполое существо. Дальнейший мой рассказ поможетвам понять, каким образом и по каким причинам так происходило. Бывали времена,когда поведение его столь явно противоречило требованиям здравого смысла, что явидел в нем лишь некое чудовищное создание, преследующий меня кошмар. Порой,напротив, я убеждался в том, что он обладает человеческим разумом и вполнеопределенным характером. Так что вам, мой терпеливый слушатель, придетсясмириться со столь двойственным отношением. Запомните, что, видя в нем мужчину,я называл его по имени. В моменты же, когда неразумные и бессмысленные егопоступки порождали во мне гнев, я смотрел на него как на отвратительноесущество, лишенное каких бы то ни было человеческих признаков, в том числе иполовых.

Из моего дальнейшего повествования вы поймете, что всеведьмы в нашем семействе тоже воспринимали его по-разному — то как мужчину, токак бесполое создание. И имели на это веские основания.

Но вернусь к своему рассказу…

Итак, я стоял на галерее и наслаждался ласками бесплотногодуха. Вскоре, однако, они начали мне надоедать, я попытался выскользнуть изневидимых объятий и только тогда заметил мать, которая, стоя в дверях,наблюдала за происходящим. Она бросилась ко мне, прижала к своей груди икрикнула, обращаясь к призраку:

— Ты не должен причинять ему вред! Это всего лишьбеззащитный маленький мальчик!

Наверное, он что-то ответил, но слова его прозвучали лишь всознании Маргариты, а для меня остались неслышимыми. Так или иначе, матьуспокоилась. А он исчез. На этот счет у меня не было ни малейших сомнений.

На следующее утро, проснувшись, я отправился в детскую.Следует пояснить, что я по-прежнему жил в одной комнате с сестрицей Кэтрин,братом Реми и несколькими кузенами, чьи имена ныне благополучно выпали из моейпамяти. Признаюсь, тогда я еще не в полной мере освоил азы письма, и в своеоправдание могу лишь сказать, что в те годы многие люди более старшеговозраста, умея читать, не владели письменной грамотой.

Да, чтению отдавалось явное предпочтение перед письмом. Яуже говорил, что успел в ту пору проглотить несусветное множество книг, и сязыка моего с легкостью соскакивали невероятно длинные и сложные слова, такие,например, как «транссубстанция», — причем я мог произнести его ипо-английски, и по-латыни. И при этом я еще только учился выводить буквы набумаге, не проявляя в этом занятии особенного таланта.

И все же, вознамерившись записать все, что сказал мне дух, ярешительно взялся за перо. Однако прошло немало времени, прежде чем я,измаявшись сам и изрядно надоев вопросами о правописании тех или иных словдомочадцам, которым случалось заглянуть в детскую, завершил задуманное. Есливам угодно знать, строки, нацарапанные моей неуверенной рукой, до сих пор виднына поверхности стола, сделанного домашним плотником из кипариса. Сейчас сейпредмет за ненадобностью отправлен на чердак, и вы, Майкл, наверняка еговидели, когда ремонтировали там стропила.

«Но настанет время, когда…» Слова эти, произнесенные духом,не выходили у меня из головы. Я чувствовал, что они полны таинственного,непостижимого значения.