Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Войдя в бункер, Джонас прежде всего заметил голубей,воркующих в клетках. Он-то думал, что они пользуются гелиографом для отправкисообщений, а вот мысль о голубях даже не приходила ему в голову. Круто, однако!

– Через несколько минут я вами займусь, – пообещал он. –Будьте покойны, милые мои. Кушайте и какайте, пока можете.

Он с любопытством огляделся. Голуби все ворковали иворковали. Обычные юноши или лорды? Такой вопрос Рой задал старику в Ритзи.Старик однозначного ответа не дал. Аккуратные юноши, подумал Джонас, еслисудить по царящему здесь порядку. Хорошо вымуштрованные. Три койки, всеприбранные. В изножье каждой по стопке вещей, аккуратно сложенных. На каждойстопке фотография матери, на одной – обоих родителей. Он надеялся найтифамилии, может, даже документы (к примеру, любовные письма от девушки), нонапрасно. Эти юноши или лорды об этом позаботились. Джонас вытащил фотографиииз рамок и порвал их в мелкие клочки. Вещи разбросал по комнате, что мог,изничтожил. Найдя носовой платок в кармане каких-то брюк, от души высморкался внего, а потом аккуратно расстелил на сапогах, с зеленой соплей на самом виду.Это ж приятно, целый день считать коров и лошадей, а вернувшись, обнаружитьчью-то соплю на своем носовом платке. Если что-то и могло вывести их из себя,так эта сопля.

Голуби заволновались. Попытались забиться в дальние углы,когда он открыл дверцы. Пользы им это не принесло. Джонас переловил всех исвернул им головы. Потом положил по одному под подушки каждого из юношей.

Под одной из подушек он нашел маленький подарок: полоскибумаги и ручку, заполненную чернилами, которой, несомненно, и писали??ь всепослания. Ручку он сломал, обломки бросил на пол и растоптал. А полоски бумагиположил в карман – вещь нужная.

Теперь ему не мешало воркование голубей. Он медленно ходилвзад-вперед по деревянному полу, склонив голову, прислушиваясь.

Когда Ален галопом подскакал к Роланду, тот предпочел незаметить его побледневшего лица и горящих, испуганных глаз.

– Я насчитал тридцать одну лошадь, все с тавром феода,короной и мечом. А ты?

– Мы должны возвращаться, – воскликнул Ален. – Что-то нетак. Это дар. Никогда я не ощущал его так ясно.

– Сколько ты насчитал? – вновь спросил Роланд. Иной раз, какв этот, шестое чувство Алена скорее мешало, чем помогало.

– Сорок. Или сорок одну. Не помню. Какая разница? Они угналитех лошадей, которых мы не должны пересчитывать. Роланд, ты меня не слышал? Мыдолжны возвращаться! Что-то не так! У нас в доме беда!

Роланд посмотрел на Берта, спокойно считающего лошадей впятистах ярдах от них. Вновь на Алена, его брови вопросительно изогнулись.

– Берт? Дара у него нет и никогда не было… ты это знаешь. Ау меня есть! И это ты тоже знаешь! Роланд, пожалуйста! Тот, кто сейчас в бункере,увидит голубей! Может, даже найдет наши револьверы! – Обычно флегматичный Аленне находил себе места от волнения. – Если не хочешь ехать со мной, отпусти меняодного! Отпусти меня, Роланд, ради блага твоего отца!

– Ради блага твоего отца я тебя не отпускаю, – отрезалРоланд. – Я насчитал тридцать одну лошадь. Ты – сорок. Да, мы запишем сорок.Сорок – хорошее число, не хуже любого другого. А теперь мы с тобой поменяемсяместами.

– Что с тобой? – Ален не говорил – шептал. И смотрел наРоланда как на безумца.

– Ничего.

– Ты знал! Знал еще утром, когда мы только уезжали.

– Ну, может, я что-то и видел, – не стал отрицать Роланд. –Может, какой-то блик, но… ты мне веришь, Эл? Я думаю, вот что самое важное. Тымне веришь или думаешь, что я лишился ума, потеряв сердце? Как думает он? –Роланд мотнул головой в сторону Катберта.

Роланд смотрел на Алена с легкой улыбкой, но глазаоставались безжалостными и затуманенными. Такое с Роландом случалось. В этотмомент ему открывалось недоступное другим. Видела ли Сюзан Дельгадо этотвзгляд, подумал Ален, и как она его истолковала?

– Я тебе верю. – В тот момент в голове у Алена всесмешалось, и он не мог утверждать, правда это или ложь.

– Хорошо. Тогда давай поменяемся местами. Не забудь, по моимподсчетам, здесь тридцать одна лошадь.

– Тридцать одна, – повторил Ален, поднял руки, потом опустилих, хлопнув по бедрам с такой силой, что его обычно спокойный жеребец прижалуши и отпрыгнул в сторону. – Тридцать одна.

– Я думаю, сегодня мы вернемся домой пораньше, раз уж ты такволнуешься.

С тем Роланд и ускакал. Ален проводил его взглядом. Емувсегда хотелось знать, что творится у Роланда в голове, но в тот моментособенно.

Скрип. Скрип-скрип.

Джонас уже собирался сдаться, когда нашел то, что искал.Он-то полагал, что без труда отыщет тайник, но молокососы заставили егопопотеть, это точно.

Он опустился на колено, лезвием ножа приподнял скрипящуюполовицу. Под ней оказались три свертка, обмотанные тканью. Влажные на ощупь,пахнущие ружейным маслом. Джонас развернул все, желая посмотреть, какое оружиепривезли с собой эти мальчишки. Ничего необычного он не обнаружил. В двухлежали по одному пятизарядному револьверу. В третьем – два шестизарядных,качеством повыше. На какое-то мгновение Джонас даже подумал, что нашел большиеревольверы стрелка, со стальным вороненым стволом, рукояткой, отделаннойсандаловым деревом, громадной мушкой. Эти револьверы он бы увез с собой, невзираяни на что. И облегченно выдохнул, увидел обычные стальные рукоятки. Пусть егопостигло разочарование, зато прочистились мозги.

Он завернул револьверы и вернул их в тайник. Поставил наместо и половицу. Банда городских мальчишек могла забраться в бункер,перевернуть все вверх дном, свернуть шеи голубям, но найти этот тайник? Нет уж.Ни в коем разе.

По-твоему, они поверят, что тут побывали городскиемальчишки?

Могут и поверить. Из-за того, что он недооценил их раньше,не стоило переоценивать их теперь. А с другой стороны, не имело значения,поверят они или нет. В любом случае он выведет их из себя. Разозлит до такойстепени, что они высунутся из-за Укрепления. Забудут об осторожности… и попадутв смерч.

Собачий хвост Джонас сунул в одну из клеток для голубей,чтобы он высовывался оттуда, как большое перо. Краской намалевал на стенахочаровательные детские слоганы:

ПОСОСИТЕ МОЙ ЧЛЕН

и

УБИРАЙТЕСЬ ДОМОЙ,

ГРЕБАНЫЕ БОГАЧИ!