Кукловоды. Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн

– Ты прав, но доводы приводишь неверные. Совсем не надо использовать две дивизии, двух морских свинок или вообще пару предметов. Просто массы должны быть одинаковыми. Можно взять дивизию солдат и кучу камней того же веса. Как гласит третий закон Ньютона, «действие равно противодействию». – Он опять принялся рисовать пальцем по мокрой от пива поверхности стола. – Произведение массы на скорость равно: MV = mv… основная формула космических полетов. Сходная формула путешествия во времени – произведение массы на время равно: MT = mt.

– Так в чем задержка? Камней не хватает?

– Пораскинь мозгами, Дэнни. Скажем, ракета движется к какой-нибудь определенной цели. А в каком направлении движется прошлая неделя? Покажи-ка мне, попробуй, ну? И ты не будешь иметь ни малейшего представления, какая из них летит в будущее, какая – в прошлое. Способа ориентировать установку не существует.

Я умолк. Можно представить себе состояние полководца, ожидавшего свеженькую дивизию, а вместо нее получившего гору щебня… Немудрено, что бывший профессор так никогда и не дослужился до бригадного генерала.

Между тем Чак продолжал:

– Представь себе две эти массы в виде пластин конденсатора, несущих один и тот же временной заряд. Потом пластины разряжаются по затухающей кривой, то есть фактически по вертикали, и – вжик! Одна из них отправляется в середину будущего года, другая – в глубь веков. Но какая из них куда направилась – никто никогда не узнает. Ну а самое худшее, что вернуться обратно ты уже не сможешь.

– Хм… Кому охота возвращаться?

– Слушай, тогда в чем смысл всей затеи, если ты не можешь вернуться? Какая польза для науки или коммерции? Все затраты ни к чему, если ты не сможешь связаться из времени, куда ты попадешь, с настоящим. Да и оборудования пока такого нет – оборудования и энергии. Мы пользовались атомным реактором. Дороговато… Это еще один недостаток.

– Обратно-то попасть можно, – напирал я. – С помощью «холодного сна».

– Хм… если попадешь в прошлое. А очутись ты в будущем? Ведь предугадать невозможно. И если в прошлом, куда ты попадешь, уже знают, как погружать в «холодный сон»… то есть надо угодить в послевоенное время. Но какой в том толк? Если тебя интересует, что произошло, скажем, в году тысяча девятьсот восьмидесятом, спроси у кого-нибудь из стариков или полистай подшивки газет. Эх, был бы способ попасть в прошлое и сфотографировать распятие Христа… Но такого способа нет. Просто невозможен. Ты не только не сможешь вернуться обратно, но пока на Земле нет достаточного количества энергии для таких путешествий. Тут действует свое правило обратных квадратов.

– И тем не менее должен же был кто-то попробовать, черт возьми! Неужели никто не путешествовал во времени – просто из любопытства?

Чак опять огляделся:

– Я и так наговорил слишком много.

– Скажи еще, хуже не станет.

– Предполагаю, что три человека попробовали. Предполагаю. Один из них – преподаватель. Я был в лаборатории, когда Твитчел привел этого Лео Винсента. Твитчел сказал, что я могу идти домой. Я еще потолкался в лабораторном корпусе и видел, как немного погодя Твитчел вышел, но без Винсента. Насколько я понимаю, он все еще где-то там. После этого он, конечно, у нас больше не преподавал.

– А двое других?

– Студенты. Они зашли в лабораторию втроем, вышел только Твитчел. Один из них был на занятиях уже на следующий день, другой пропадал целую неделю. Так что соображай сам, что к чему.

– Самого-то никогда не тянуло?

– Меня? Я что, похож на ненормального? Твитчел-то считал, что это мой долг – добровольно пойти на это в интересах науки. Я ответил: спасибо, нет. Я лучше пойду пивка попью… И еще сказал, что если он сам надумает, то я с радостью нажму для него кнопку пуска. Он мой вызов не принял.

– А я бы попытал счастья. Узнал бы все, что меня беспокоит, а потом вернулся бы, опять погрузившись в «холодный сон». Овчинка стоила бы выделки.

Чак глубоко вздохнул:

– Хватит с тебя пива, друг мой. Ты уже пьян. Ты меня совсем не слушал. Первое, – он нарисовал галочку на мокром столе, – где гарантия, что ты попадешь в прошлое? Вместо того ты можешь очутиться в будущем.

– Рискнул бы все равно. Что ж, настоящее мне нравится больше, чем прошлое. Возможно, через тридцать лет мне еще больше понравилось бы.

– Ладно, тогда ложись в Долгий Сон – так хотя бы безопаснее. Или просто сядь и тихонько жди, пока будут бежать годы; я лично так и собираюсь поступить. Но только прекрати меня перебивать. Второе – если ты все-таки окажешься в прошлом, вполне возможно проскочить тысяча девятьсот семидесятый год просто из-за допустимого отклонения. Я знаю, что Твитчел палил наугад; не думаю, что аппаратура у него откалибрована. Правда, я-то не в курсе, поскольку был мальчиком на побегушках. Третье – лабораторию построили в тысяча девятьсот восьмидесятом году, а раньше на этом месте была сосновая роща. Предположим, ты вернешься за десять лет до того, как лаборатория была построена, и угодишь внутрь сосны. Вот уж рванет, не хуже кобальтовой бомбы! Только ты об этом уже никогда не узнаешь.

– Но… Кстати, почему надо обязательно очутиться возле лаборатории? Почему не где-то в открытом космосе, на том месте, где когда-то стояла лаборатория?.. Я имею в виду – где она была… или, точнее…

– Да ничего ты не имеешь в виду. Ты окажешься на Земле и на том же самом месте по широте и долготе. За математику не беспокойся, просто помни, что произошло с морской свинкой. Но если окажешься в прошлом, до того как выстроили лабораторию, можешь очутиться в дереве. Четвертое – как ты сможешь добраться до настоящего, если ляжешь в «холодный сон», даже при условии, что все сойдет нормально?

– Однажды я прошел через это, пройду и во второй раз.

– Понятно. Но чем ты будешь расплачиваться?

Я открыл было рот, чтобы ответить, да так и остался сидеть. Чак поверг меня в полное замешательство. Когда-то у меня водились деньги, теперь их больше нет. Даже то, что я скопил (а этого едва ли хватило бы!), нельзя было взять с собой. Черт, если б даже я ограбил банк (искусство, совершенно мне незнакомое) и взял целый миллион – в 1970 году я не смог бы его потратить. Просто-напросто загремел бы в тюрьму за попытку сбыта подозрительных денег. У них даже форма изменилась, не говоря уж о серийных номерах, датах, цвете и дизайне.

– Может, я там скоплю кое-что.

– Молодчина. А пока накопишь, ты, скорее всего, снова окажешься здесь и сейчас без особых усилий… только без зубов и волос.

– Ладно, ладно. Давай-ка вернемся к твоему последнему пункту. Скажи, слышал ли ты когда-нибудь о взрыве на том месте, где стояла лаборатория?

– Да нет вроде.

– Значит, я не вмажусь в дерево, потому что уже не вмазался. Дошло?

– Это до тебя еще не дошло. Старый парадокс, меня на нем не купишь. Я думал о теории времени, и, пожалуй, побольше твоего. Ты начал не с того конца. Никакого взрыва не было и ты не вмажешься в дерево, потому что ты никогда не совершишь этот прыжок. До тебя дошло?