Большой круг - Мэгги Шипстед

Целую неделю он видел одну воду. Несмотря нарасползающийся кильватер, несмотря насменяющиеся цвета неба идвижение низкого зимнего солнца, корабль, казалось, просто толчет воду наместе, вечно вцентре плоского диска пустого моря. Остальной мир утратил всякое значение. Его отец провел свою жизнь вцентре таких вот дисков. Какое воздействие они рано илипоздно оказывают начеловека?

Джейми пытался рисовать рев, стук машинного отделения, примерзающую клеерам бело-зеленую корку морских брызг, полосу бледного неба нагоризонте, нос судна, врезающийся вбугры сбелыми навершиями иподнимающий стены брызг. Титановые белила. Серый Дэви. Индиго. Сине-черный. Кто-то дразнил его рисунками, кто-то, даже сбеспокойством, спрашивал, умеетли он стрелять извинтовки. Джейми ограничивался сухим «да». Он был излучших стрелков вучебном лагере– окупились все консервные банки, разнесенные им вдребезги вдетстве.

НаКадьяке ему велели явиться ккапитану. Джейми показал свои инструкции, объяснил, что является военным художником.

–Боже, этого еще нехватало!– сказал тот.– Ладно, что вам нужно?

–Точно незнаю,– ответил Джейми.– Ядолжен зарисовывать то, что вижу.

Ему нехотелось объяснять главную цель: раскрыть то, что он видит. Капитан непоказался ему человеком, которому понравится, если его примутся раскрывать.

–Потрясающе. Ну, уж теперь, раз вы тут, они сдадутся немедленно. Валяйте.

Джейми отправил работы, законченные впути, иприступил кновым, пытаясь необращать внимания накоченеющие пальцы инемеющие ноги, работая, сколько хватало коротких, холодных дней. Гавань Кадьяка замерзла гладкой плоскостью (титановые белила), оканчивающейся хрустким краем уоткрытой воды (марс черный). Отламывались иуплывали засыпанные свежим снегом крупные льдины. Иногда поверхность воды прорезали блестящие черные плавники косаток, похожие навращающиеся спицы утопленных колес. Приходили рыться вотбросах медведи. Упричалов искал стадами лежали, урчали, кусались морские львы (коричневый Ван Дейк, немного венецианского красного). Усамок, меньше ирыжее самцов, были надутые, обиженные морды иполные трагизма черные глаза.

Джейми рисовал слякоть, снег, бараки, ангары, склады, джипы, груды досок. Рисовал траулер, пришвартованный уподводной лодки, эсминец, после метели залепленный снегом повсему борту, два «Лайтнинга Р-38» нафоне заснеженной вершины. Снег был белый, иногда было белым небо, аиногда иморе. Ему требовалось больше белой краски, больше серой, синей иохры, адля нежных зимних ночей больше неаполитанской желтой. Свозрастом он стал меньше писать акварелью, новернулся кней, оставляя сухие, незакрашенные фрагменты листа подснег, добавляя бледные полосы ипятна серого, чтобы наметить размерыгор.

Вминуты праздности Джейми чувствовал себя виноватым, чувствовал, что привлекает внимание, хотя, конечно, он привлекал внимание намного больше, когда работал: странный человек умольберта, фанатик напленэре, самозабвенно мазюкающий кисточками посреди войны. Именно этого отнего требует флот, напоминал он себе. «Верим, мы даем Вам возможность создать летопись, представляющую большую ценность дляВашей страны»,– говорилось вписьме. Искренне? Иногда Джейми думал, что надним просто поиздевались.

Он ел мясо, поскольку невидел возможности неесть. Пил, хотя ине очень много.

Пока Джейми ненаучился крепить доски ихолсты, неединожды их смольберта срывал ветер и, погоняв погрязи, лепил накакие-нибудь колеса илираспластывал постене, размазывая все краски.

Стены бараков внутри сплошь завесили женщинами, полукруглые казармы плотно заклеили улыбающимися кинозвездами ибезымянными манекенщицами, какпотолки соборов– ангелами иапостолами. Реальных женщин, женщин издома, хранили вкарманах илипришпиливали надкойками иумывальниками, будто святых покровителей. Все безконца показывали Джейми своих возлюбленных ижен. Сгордостью, волнением. Все переживали, что девушки их недождутся, однако сами обычно неотказывались отподворачивающихся возможностей сходить налево. Нужно ккому-то прикоснуться, так они говорили. Вовсе неповод чувствовать себя виноватым.

Там, где обитали медсестры, висели фотографии мужчин вформе. Сестры переживали, что их близкие погибнут, ноеще что могут гульнуть.

–Тебя ждет кто-то дома?

Медсестра Дайана показала Джейми фотографию родителей иеще одну– сестры вформе женской Вспомогательной службы сухопутныхсил.

–Нет,– признался Джейми.– Вообще никто.

Напервой прогулке, когда они оказались сподветренной стороны валуна, он поцеловал ее. Навтором свидании, после танцев вофицерском казино, вкабине незапертого бульдозера он засунул руку вее шерстяные панталоны. Она приподняла бедра, ион стащил штаны, пытаясь неврезаться вразные рычаги икнопки, наконец втиснулся между ее коленями. Дайана слегка кивнула, иДжейми втолкнулся внее. Он небыл нискем много месяцев, все произошло быстро, он выскочил ивоспользовался носовым платком. Последовало неловкое прощание, навалилась грусть, полная мыслями оСаре.

Капитану понравились картины Джейми, ион мрачно спросил, ненапишетли художник гавань лично длянего. Когда Джейми принес ему работу, капитан спросил, куда он хочет направиться дальше. Натеатр военных действий, ответил Джейми, хотя его затошнило отэтих слов: веселый, подлый эвфемизм «жестокой смерти». Посмотрим, сказал капитан. Джейми внесли всписок пассажиров гидросамолета «Каталина» слопатообразной мордой, направлявшегося вДатч-Харбор. Они немогли вылететь пять дней подряд, погода стояла ужасная. Три дня им даже неудавалось подняться сземли. Еще два раза они возвращались. Джейми уже нестарался попрощаться сДайаной. Нашестой день самолет наконец оказался надокеаном, вокна были видны только серые облака, машину трясло, бросало, она сужасным скрежетом ухала вниз. Джейми, сидя сзакрытыми глазами, только прижимал ксебе ящик скрасками. ВБеринговом море почти каждый день тонули самолеты иэкипажи, нелетная погода губила их чаще, чем неприятельский огонь. Джейми хотелось, чтобы заштурвалом сидела Мэриен.

ВДатч-Харборе, полгода назад разбомбленном японцами, нобольшей частью восстановленном, он опять писал иотсылал картины. Самолеты изображал пятнышками внебе, накаждый попаре мазков. Джейми недолго пробыл там, ожидая отправки дальше назапад подуге Алеутской гряды кАтту иКыске, крошечным, слякотным, избитым штормами островам всамом конце архипелага, которые виюне захватили японцы. Японцев следовало оттуда прогнать.

Сполетом доАдака ему повезло. Он проходил спокойно, авременами даже расходились облака, обнажая острова внизу: крутые, соснежными вершинами, украшенные перьями дыма вулканические конусы плавно спускались кворотникам отвесных скал, обрамленных бахромой волн.

Джейми поселился вбараке скогортой военных корреспондентов. Надвери висела табличка «Адакский пресс-клуб».

Военно-морские строительные батальоны заполнили лагуну извлеченным бульдозерами вулканическим пеплом ипостелили дырчатую стальную обшивку, соорудив таким образом взлетно-посадочную полосу. После гроз самолеты, отбомбившись, возвращались исадились встоячую воду. Когда они ссердитым белым фырканьем врезались впосадочную полосу, пропеллеры поднимали густые облака брызг, так что навиду оставались только нос икрая крыльев.