Созидательный реванш - Юрий Поляков

Формулируя тему «Почему творческая интеллигенция не любит Россию», я имел в виду именно это. Нельзя видеть лишь одну сторону целого и из всего богатства информации выбирать только то, что подтверждает глупую версию о России — «вечной неудачнице». Да, у нас была кровавая революция. А где вы видели не кровавую революцию? Французская революция была более кровавой, чем наша. И это не мешает французам гордиться своей страной.

— Я предвижу возражения ваших оппонентов: в Бастилии на момент ее взятия сидели три человека, причем один из них не хотел покидать тюрьму, боясь встречи с кредиторами. В наших тюрьмах число заключенных было несколько бо́льшим, не правда ли?

— Да, монархический режим во Франции был гораздо гуманнее, чем последующая революционная диктатура. То же у нас. Количество заключенных и смертных приговоров было мизерным по сравнению с Европой. Этот факт часто приводится, чтобы оттенить размах красного террора, но тут же забывается, когда речь заходит о романовской империи в сравнении с западными демократиями. Такой вот двойной стандарт. К тому же Февральская революция произошла, когда в стране уже был парламент. Октябрьская революция случилась, когда установили республику. Где же отсталая, средневековая Россия? И таких передергиваний очень много. Наша творческая интеллигенция находится в плену скепсиса и нелюбви к своему Отечеству. Да, иной писатель клянется, что не может существовать в другой культурной системе, так как вырос на русской культуре, русский язык для него родной и так далее. Но объективно своим творчеством он не помогает стране развиваться, выходить из исторических тупиков, а воспитывает у соотечественников комплекс исторической неполноценности. Мол, такая нам попалась неудачная страна, такой неудачный человеческий материал. Конечно, есть деятели культуры, которые смотрят на своей народ иначе. Но они не на слуху. Литературными и кинематографическими премиями их не балуют. Вернусь к Выборгскому фестивалю, где я смотрел также игровое кино. После фильмов конкурсной программы хочется сказать: «Да будь оно все проклято!» — и куда-нибудь уехать. Угаровщина, понимаете? Причем снимают такое кино люди, вполне успешные, не вылезающие с западных фестивалей. Я привожу в этом отношении эпизод из фильма «Хрусталев, машину!». Там генерал попадает в некое общежитие — нечто среднее между сумасшедшим домом, пьяным омутом и борделем. Но такая картина может родиться только в голове сына лауреата Сталинской премии, выросшего в очень хороших условиях. Я провел все детство в заводском общежитии. Такого порядка, как там, мало где найдешь! Каждый тазик висит на своем гвоздике, каждая кастрюлька стоит на своей полочке, каждый знает, когда он моет пол. Если в общежитии, где живет тридцать семей (так это было у нас), люди не будут соблюдать порядок, наступит кошмар. А в кошмаре жить никто не хочет, кроме авторов новой драмы. Вот мы и имеем в кино фантазии на тему «немытой России» мальчиков и девочек из профессорских семей.

— Плюс «социальный заказ», скажете вы?

— Плюс «социальный заказ». Мы живем в эпоху мощных геополитических схваток. Первый раунд мы проиграли — распался Советский Союз. Сейчас есть могучие силы, заинтересованные в том, чтобы вслед за СССР распалась Россия, а ее недра стали достоянием мировых монополий. В ход идет все — культура и искусство тоже. Запад сейчас делает то, за что всегда критиковал Советский Союз. Он чрезвычайно идеологизировал искусство. Видно, что они отбирают для своих фестивалей из наших фильмов, кому дают премию, какие книги переводят. Они целенаправленно формируют образ России, не имеющей прав на историческое будущее. Появился класс деятелей культуры, которые цинично на этом зарабатывают. Они заранее знают, что спектакль, где матерятся и совокупляются, будет отобран на фестиваль за рубеж. Если сегодня появится современный Чехов и напишет современные пьесы, их не возьмут ни на один фестиваль. Аргумент простой: «Что это такое? Нормальные люди, нормальные отношения, пусть даже и сложные… Нет, такая, нормальная Россия нам не нужна. Зато чудовищная, грязная лента «Жить» Сигарева обречена на успех за рубежом. А бывают фильмы типа «Елены» Звягинцева. Любопытно, что снят он по английскому сценарию и первоначально действие происходит там. Но потом, видимо, решили, что эта мрачная история отравительницы больше подходит для России. И получается странная вещь. Откуда режиссер взял в России такого кристального олигарха, которого играет Андрей Смирнов? Создается впечатление, что это барон Ротшильд в седьмом поколении. Да от новых русских за версту несет паленой водкой, порохом огнестрелов и мерзостью первичного накопления. У нас еще таких нет. А вот Звягинцев изображает простую русскую семью, ради которой жена-сиделка Елена идет на преступление. Это же сборище каких-то бездельников, уродов, недочеловеков. Жена — крольчиха, муж — патологический бездельник, сын — скинхед, развлекается убийством бомжей. И Елена убивает ради денег, чтобы купить место скинхеду в институте? А если бы этот мальчик из простой семьи был неглупый, усердный, добрый, он мог бы поступить на бюджетное отделение? Едва ли… Так почему же режиссер так сладострастно изображает семейную зоологию? А ему важно показать: богатые — это благородные и слегка сексуально озабоченные люди, а вот бедная Россия — злобные скоты, потому и бедные. Но ведь это же вранье от начала до конца! Идеологическая схема, которая выдается за искусство. Причем схема более примитивная, чем в советском кино. В фильме «Елена» я увидел прежде всего какую-то гемоглобиновую нелюбовь к России. И премии буквально обрушились на Звягинцева.

— На телекинофоруме вы дважды возглавляли жюри конкурсов «Телевизионные программы и фильмы» и «Телевизионные игровые фильмы». Что вы можете сказать о телевизионной кинопродукции этого фестиваля?

— На телекинофорум отбираются фильмы, в которых при всей сложности позиции автора все-таки присутствует позитив. И какое-то светлое начало. Хотя бывают неожиданности. Например, в конкурсе прошлых лет был фильм про Катынь, отражающий польскую версию трагедии. А ведь есть, по меньшей мере, еще две, а то и три версии. Почему мы должны ограничиваться антирусским взглядом поляков? Нет, пусть зритель сам решает, какая версия убедительнее. И мы, поспорив, не дали ленте никаких премий. Но это, скорее, исключения. В целом же телекинофорум «Вместе» старается не разъединять, а соединять.

— Каждый телекинофорум приезжает в Ялту не с пустыми руками. Что в этом году собираетесь дарить городу?

— В этом году мы дарим Дому-музею Чехова прекрасный рояль. Этот инструмент необходим, ведь музыка и в жизни, и в произведениях писателя играла огромную роль. Музей Чехова без хорошего, настоящего инструмента — нонсенс. Вообще, положа руку на сердце, фестиваль сделал для города много. Ялта без памятника Чехову не Ялта. Поставленная телекинофорумом около десяти лет назад на набережной скульптурная композиция «Чехов и Дама с собачкой» уже стала визитной карточкой города.