Большой облом - Владимир Хачатуров

– Йод, бинт, стакан водки, – распорядился метрдотель, проходя мимо персонала в обнимку с шатающимся от усталости танцором.

– Я сам, сам – бормотал Игорь, валясь на шаткий диванчик в каком-то служебном закутке.

– А может, ему лучше валерьяночки, Павел Григорьевич? – задалась вопросом одна из официанток, склоняясь с пузырьком йода и стожком ваты над пострадавшим местом.

– Ах, бедненький! Ох, кровинушка моя! – запричитала она же, разглядев урон, нанесенный нерадивым хозяином своему образцовому хозяйству, и, подняв блеснувшие сердобольной слезой глаза, с назидательной укоризной заметила: – Осторожнее надо быть, молодой человек, бережнее. Это вам не палец!

– Да разве ж он нарочно, – вступилась за Игоря другая официантка, ставя перед ним полный стакан водки и ласково гладя его по голове. – Выпей, касатик, выпей, полегчает…

Касатик выпил, закашлялся, запил какой-то газированной жидкостью, отдышался и уже почти осмысленно оглядел присутствующих.

– Спасибо, спасибо вам…

– Ну что ты там возишься, Ксения? – проявил нетерпение метрдотель. – Обеззараживай давай… А вы, – обратился он к остальным, сгрудившимся у входа в закуток, – чем стоять так, лучше бы приготовились на ранку подуть, когда щипать начнет…

– Не надо ничего там щипать, – взмолился пострадавший, – само заживет…

– Само оно там загниет. Гангрены захотели, молодой человек? – безжалостно отрезал метрдотель и махнул рукой Ксении: обеззараживай!…

Слезы, выступившие на глазах Игоря, можно было приписать как боли, так и умилению тому энтузиазму, с каким группа отзывчивых официанток, уборщиц и посудомоек принялась обезболивать саднящую ранку силою своих легких.

– Все, шабаш! Хорош дуть, не то заморозите человеку все хозяйство на фиг, – осадила подруг Ксения и, обернувшись к начальству, поинтересовалась: – Забинтовывать?

– Не надо! – вскочил Игорь и заторопился. – Я пойду, спасибо вам преогромное, прямо не знаю, что бы без вас делал… Сколько я вам должен за уход, за ласку, за гуманизм? – И, бросив на стол две зеленые бумажки, выскочил вон.

– Эй, – кинулись за ним женщины, – парень, ширинку-то застегни… Нет, нет, не застегивай, рукой прикрой. И деньги свои забери, трусы себе купишь…

Куда там! Больной бежал быстрее лани, быстрей, чем мысль от беллетриста. Однако напоминание о трусах расслышал. Прикрывая, согласно дружескому совету, стыд и срам руками, домчался до какой-то темной подворотни и, воровато оглядевшись, быстренько вынул трусы из кармана куртки и скоренько натянул их на свои многострадальные чресла. Натягивая брюки, обнаружил в кармане какой-то предмет на шнурочке.

Покончив со своим туалетом и с особой тщательностью и бережностью застегнув молнию на джинсах, вышел из подворотни и остановился под первым же фонарем. Предмет оказался декоративным мешочком. Внутри него было что-то твердое, никак не желавшее лезть наружу. Неизвестно, что он ожидал увидеть, но то, что увидел, он явно не ожидал. Изображение какой-то женщины на керамической основе. Сзади витиеватым почерком гравировка: «Храни тебя твой талисман». Ни внешность женщины, ни почерк, ни о чем ему не говорили. Но это ровным счетом ничего не значило: ему слишком многое ни о чем не говорило. Собственно, почти все. Впрочем, этого почти вполне хватило догадаться надеть мешочек с портретом женщины на шею…

– Простите, вы не скажете, как пройти к ближайшей гостинице? – обратился Игорь первому попавшемуся прохожему.

– Отдыхающий?

– Да, – не слишком уверенно подтвердил Игорь.

– А путеводитель купить пожмотился?

– Я не жмотился, просто не успел…

– То есть, если бы сейчас, сию минуту, у тебя бы возникла возможность приобрести путеводитель, ты бы не поскупился? – уточнил прохожий.

– Ясное дело – нет, – заверил Игорь.

– За базар отвечаешь, – предупредил прохожий, скидывая заплечный рюкзак наземь и доставая из него целый набор всяких карт, схем, атласов, путеводителей, вадемекумов и прочих пособий для путешественников, бродяг и пилигримов.

Игорь полез за деньгами в задний карман джинсов.

– А пистолет у тебя какой марки? Что-то мне подсказывает, что не самой последней…

Игорь замер.

– Какой пистолет?

– Ладно-ладно, не делай удивленное лицо невинной девушки не прошедшей тест на беременность. Я ведь не мент, не праздного любопытства ради интересуюсь. У меня интерес деловой, – заверил прохожий. – Так что там у тебя за пушка?

– Стечкин вроде, – стыдливо признался Игорь.

– Господи, ну и старье! Ты бы еще с дуэльным пистолетом Пушкина пижонить вышел!

Игорь подавленно молчал. Прохожий вновь склонился над своим рюкзаком…

Дальнейшие странствия Игоря, сполна ответившего за базар, приобрели характер цивилизованной приятности процесса. Крошечные наушники сверлили барабанные перепонки радиошлягерами (правую перепонку оригинал: «Touch me now Kiss again», левую – сурдоперевод: «Убери руки с моего зада Я уже еле жива»). Пейджер на поясе чередовал противоречивые указания (Все, что имеешь, раздай нищим и купи омаров к ужину) с отвлеченными рассуждениями (Не всякую душу трагический рок обрекает на изгнание в тело). Модный «Глокк» под мышкой поражал воображение невыносимой легкостью своего бытия, так что Игорь несколько раз ловил себя на мысли уединиться и разобраться – действительно ли он заряжен тем, чем должен быть заряжен всякий добропорядочный пистолет, или же пули его из дюрали, а порох – толченый мускат? Но самым важным последствием обстоятельного ответа за базар был пакетик лапши быстрого приготовления. Да благословит Господь случайного прохожего, таскающего на спине рюкзак-супермаркет! Да сделает прямыми стези его! Да сподобит расширить ассортимент прохладительными напитками и свежим кипятком, ибо сухоядение чревато икотой, а благодарить Бога икая, согласитесь, не слишком учтиво.

Теперь Игорь брел не бесцельно, но целенаправленно, выбрав себе отель с завлекательным названием «Солнышко».

Чем ближе к цели, тем больше странностей он за собою замечал. Выпитая ли водка тому виной, сгрызенная ль лапша причиной, но движения его стали утрачивать координацию, тело – привычку к повиновению, между тем как в многодумной голове стремилась деспотически утвердиться в качестве единственной простая, как указательный столб, мысль: «Правильной дорогой идешь, товарищ!».

Хотя просил он не за себя (см. выше), боги, как водится, поняли превратно и наказали в соответствии со своим пониманием исполненьем желанья. Пути его сделались настолько прямыми, насколько пряма была улица, ведущая к цели.

Игорь попытался уклониться от незаслуженной им чести (на том очевидном основании, что чаша его еще не наполнилась), встать на месте или того лучше – пуститься вспять, но воля богов оказалась сильнее его воли. Все, что ему удалось, это пару раз взбрыкнуть норовистым жеребцом да вернуться на ту же дорогу тем же аллюром покладистого мерина. Ноги окончательно вышли из повиновения, хотя руки и даже в некоторой, то есть бессознательной, степени голова еще сопротивлялись. О том, чтобы сконцентрироваться и что-то конкретное решить – не могло быть и речи. Вся надежда возлагалась на наитие. Любое. Можно и не свыше.