Большой облом - Владимир Хачатуров

– Если бы я забыл буквы, то как бы узнал, что ваше заведение занимается оказанием добрых услуг, а не торгует, к примеру, баварским пивом в разлив?

– Это не проблема. Вам могли подсказать, либо прочитать повашей просьбе, – пожала дама плечами. – Впрочем, сейчас мы это проверим. Взгляните поверх моей головы, видите там, на стене, изречение золотыми буквами?

– Вижу. Прочитать?

– Вы уверены, что можете это сделать?

– Я попробую. Можно? Спасибо. «Приидите все страждущие и обремененные и Я успокою вас. И. И. Христос». А что значит это «И.И.»?

– Вот видите! – покачала головой дама. – Читать вы еще помните, а имя-отчество Господа Бога нашего забыли!

Обескураженный клиент виновато потупился.

– Ну, хорошо, – вздохнула дама, – проверим, что еще вы не помните из того, что обязательно должны помнить. Имя Пушкин вам о чем-нибудь говорит?

– Пушкин, – задумался клиент, – пушки… безоткатные… противотанковые… стомиллиметровые…

– Не дай мне Бог сойти с ума, – процитировала дама проникновенным тоном. – Ну, что же вы, вспоминайте, как там дальше?

– Нет, лучше…

– Правильно! Ну, ну же!

– …не надо – сказал Игорь. – Давайте что-нибудь другое попробуем.

– Хорошо, – с готовностью согласилась дама. – Вспомним что-нибудь из ранних стихов. Я ускользнул от Эскулапа Худой, обритый – но живой… Давайте, давайте, молодой человек, вспоминайте, стыдно не знать Пушкина!

Молодой человек беспомощно развел руками.

– А можно что-нибудь полегче, не стихи?

– Ну, я не знаю, что может быть легче Пушкина для воскрешения памяти, – призналась женщина. – Разве что… Вам говорит о чем-нибудь слово «мама»?

– Мама, – повторил Игорь и надолго задумался, бормоча про себя озадачившее его слово: – Мама, Мамай, мама миа, мамалыга, мамука, мамелюк, мамзель, мама не горюй, маму через панаму, мать-перемать, мать твою за ногу, я матерь Божия ныне с молитвою…

– Вы не молчите, вы вслух говорите все, что вам в связи с этим словом в голову приходит.

– Всё? – недоверчиво переспросил клиент.

– Абсолютно!

Ну, он и выдал. Извинившись. В начале. В середине. В конце.

– Извиняться вам не за что. Разве за банальность ассоциаций. Но какой может быть спрос с человека, потерявшего память? Вот если бы вспомнили по ассоциации с этим ключевым словом что-нибудь неожиданное, мне намного легче было бы определиться, как вам помочь.

– Что, например? – спросил Игорь, демонстрируя искреннюю готовность немедленно привести свою ассоциативную память в надлежащее состояние.

– Так я вам и сказала! – погрозила дама наманикюренным пальчиком. – Амнезия амнезией, а как хитрить да ловчить, небось, не забыли!

Игорь смущенно улыбнулся, но, вдруг вспомнив о полученный давеча травме, мигом согнал с лица эту чреватую неприятностями гримасу.

– Молодой человек, – спохватилась дама, – а вы часом не зомби?

– Не кто?

– Мертвец, воскресший колдовскою силой.

– А что, похож?

– Если с ужастиками сравнивать, то не очень. Но кто может знать наверняка, как они выглядят в реальной, а не в виртуальной действительности?..

Дама перенесла свое внимание на экран, сыграла что-то неторопливо-глубокомысленное на клавишах и, вероятно, не добившись нужного звучания, недовольно поморщилась.

– Послушайте, голубчик, – сказал дама, доверительно понизив громкость, – а так ли уж необходима вам ваша память? У вас есть уникальная возможность начать жизнь заново, с чистого листа. Подумайте, сколько людей напрасно мечтает об этом! А вдруг вы окажетесь преступником, которого разыскивает милиция, или американским шпионом, или вообще каким-нибудь маньяком…

– А если наоборот? – возразил Игорь, слегка вздрогнув при последнем сказанном дамой слове. – Если окажусь приличным человеком с интересной работой, любимой семьей, верными друзьями и отличными перспективами?

– Вряд ли, – с сомнением покачала головой женщина. – Счастливые и благополучные памяти не теряют, у них это не принято. Да и в одиночестве, подобно вам, они не оказываются…

– А если я в служебной командировке в чужом городе памяти лишился и теперь не имею возможности со своими связаться?

– В командировке, молодой человек, памяти лишаются от радости, и радость эта, поверьте мне, никоим образом не свидетельствует о счастливой жизни по месту жительства.

– И что же мне теперь делать?

– Можно сфотографироваться и послать снимок вместе со словесным портретом и списком особых примет в местные и центральные газеты. Мол, вот такой молодой человек, такого примерно возраста, ищет тех, у кого потерялся. Просим всех, кто может сообщить ему о нем что-либо существенное, срочно позвонить по такому-то номеру телефона. Денежное вознаграждение и анонимность гарантируются.

– Сколько мне придется ждать, пока кто-нибудь почешется меня вспомнить?

– А это уже от удачи зависит. Зато надежда появится, что тоже не мало.

– А нет ли какого-нибудь другого способа?

– Целых два. Первый – традиционный. Вы берете список имен, альбом городов России и выбираете себе имя и город. Через десять-пятнадцать психоаналитических сеансов можно будет с достаточной долей вероятности очертить ареал вашего прежнего обитания…

– А второй?

– Второй – это гипноз. Согласны на гипноз? Но предупреждаю: вы можете оказаться абсолютно негипнотабельны…

– Негипно-каким?

– Негипнотабельным. То есть гипноз может вас не взять, не подействовать. Такое, к сожалению, все еще случается. Но возможен и противоположный исход. Гипноз может так на вас повлиять, что вы уже никогда из транса не выйдете…

– Это как? Всю жизнь под гипнозом, что ли?

– Именно. Хотя, если принять во внимание, что согласно последним гипотетическим научным данным все мы живем, или думаем, что живем, благодаря воздействию постнатального гипноза, то какая вам, собственно, разница?

– Если я буду жить под своим собственным именем, по своему адресу, в своем кругу, то никакой. Давайте ваш гипноз, я согласен.

– Успеха мы не гарантируем.

– Все равно согласен.

– Что ж, дело ваше. Пишите расписку. Как писать не забыли?

– Сейчас узнаем, – не скрывая тревоги, пообещал клиент, взял предложенный лист бумаги, ручку и, склонившись над стойкой, размашисто вывел: «Расписка».

– Помню!

– Поздравляю. Пишите: я, такой-то, такой-то… Ах да, вы же еще пока никакой, – закусила губку дама.

– А что если просто какое-нибудь имя вставить, а потом, когда я вспомню настоящее, переписать расписку? – предложил Игорь.