Жестокая одержимость - С. Массери

Вайолет оглядывается на меня через плечо, и я замечаю на ее лице чертовский голод.

Подмигнув ей, я не останавливаюсь, и она краснеет, задерживая дыхание. Я скольжу рукой вниз и опускаю ладонь на ее влажное лоно, чтобы погладить клитор. Вайолет цепляется пальцами за кафельную стену с такой силой, что костяшки ее пальцев белеют. Ее голова запрокидывается, а рот открывается, будто она собирается выдать нас и что-нибудь выкрикнуть или застонать.

Девушка в соседней кабинке продолжает заниматься своими делами, но, учитывая акустику этой комнаты, возможно, она уже услышала нас. Внезапно мы слышим звук, издаваемый струей ее мочи, и Вайолет использует этот шум, чтобы скрыть свои собственные стоны. Потом в раковине включается вода, и посетительнице туалета требуется целая чертова вечность, чтобы помыть руки. Я увеличиваю скорость и не убираю пальца с клитора Ви, собираясь заставить ее кончить до того, как эта цыпочка уйдет.

Однако дверь открывается слишком быстро, из-за чего внутрь врывается шум из холла, а затем, когда дверь снова захлопывается, Вайолет расслабляется.

Черт возьми, наконец-то!

Похоже, Вайолет тоже ждала этого момента и сдерживала себя, потому что буквально секундой позже ее настигает оргазм. Я стону, чувствуя, как мышцы ее киски сжимаются вокруг моего члена, а затем замираю, полностью растворившись в ней. Вайолет отталкивается от стены, вдавливаясь задницей в мои бедра, и где-то на минуту мы оба замираем в таком положении. Затем я сжимаю пальцами ее подбородок, поворачивая ее лицо к себе. Выходя из ее сладкой щели, я одариваю Вайолет нежным поцелуем, и она хныкает, от чего у меня замирает сердце.

– Это было весело, – говорю я.

Вайолет фыркает, и ее щеки розовеют, когда я протягиваю ей туалетную бумагу. Мы приводим себя в порядок, Ви моет руки, а затем, прижав влажные ладони к щекам, открывает дверь и выходит наружу.

– Как ты думаешь, она нас слышала? – спрашивает Ви, встречаясь со мной взглядом в зеркале напоследок.

– Детка, не знаю, кто бы смог это пропустить.

Вайолет замирает, а затем качает головой, видимо не понимая, шучу я или нет.

Мы догоняем наших друзей уже перед клубом, и Стил едва заметно подталкивает меня локтем. Я ухмыляюсь, а Вайолет игнорирует или попросту не замечает этого жеста. Она идет впереди нас в окружении своих друзей, а мне остается разобраться с последним пунктом моего плана, касающегося Бостона.

Кроме меня с этим планом знакомы Нокс и Стил. Мы решили не посвящать в него Майлза, позволив ему сохранить свою невинность в подобных вопросах еще на год. Но нас троих этот план свяжет крепче, чем любой хоккейный матч.

Итак, мы идем за девушками в клуб, танцуем и выпиваем по бокалу пива, отмахиваясь от предложений выпить еще, пока часы на моем запястье не вибрируют, показывая одиннадцать часов. В этом клубе собралось много людей. Три этажа забиты танцующей толпой, но я замечаю, что Нокс и Стил пробираются сквозь нее ко мне.

Я жду еще пятнадцать минут, а затем беру Вайолет за руку и приглашаю следовать за нами. Она не так пьяна, как ожидала, ведь я следил за количеством употребляемого ей алкоголя. Прищурившись, она смотрит на меня с подозрением, но не возражает и решительно идет за мной к двери.

Мы проходим квартал и, вернувшись в отель, заходим в лифт. Вайолет крепко сжимает мою руку, но на ее лице написано замешательство.

– Ты собираешься рассказать мне, в чем дело?

– Нет, – качаю головой я. – Через минуту ты сама все увидишь.

Вайолет замолкает, а ее мысли явно разбегаются. Мы поднимаемся на верхний этаж и оказываемся около лестницы, ведущей на крышу. Вайолет колеблется и, возможно, нервничает, но медленно кивает, будто напоминает самой себе, что доверяет мне. Она протискивается через дверь, а я следую за ней, наблюдая, как прохладный весенний ветер развевает ее одежду.

На крыше нас уже ждут Нокс и Стил, которые держат скрючившегося между ними человека с капюшоном на голове. На ногу надет медицинский ботинок, а запястья связаны за спиной. Глядя на оцепеневшую Вайолет, я подхожу к Джеку и срываю с его головы капюшон. Сначала он смотрит на меня, явно пребывая в шоке, а затем этот шок сменяется яростью.

– Ты гребаный ублюдок! – вскрикивает он, но затем переключает внимание на Вайолет и пытается подняться на ноги, потому что его ярость переходит в жуткий гнев.

– Я убью тебя! – рычит он. Нокс и Стил хватают его за плечи, заставляя опуститься обратно на землю.

Я бью его по лицу, чувствуя, как от удара костяшки моих пальцев пронзает боль. Его голова откидывается в сторону, и я наношу еще несколько ударов, пока по его подбородку не начинает стекать кровь. Возможно, я сломал ему нос, но Нокс и Стил продолжают стоять абсолютно неподвижно, хотя их челюсти напряжены. Им нравится Вайолет, и, угрожая ей, Джек угрожает всем нам.

Моя девочка осторожно приближается, останавливаясь чуть поодаль от меня, но пока еще она не обретает такую смелость, чтобы переступить черту и подвергнуть себя риску.

– Это ты пробрался в мою комнату, Джек? – спрашивает она, но вместо ответа он плюет в ее сторону.

Сгусток слюны и крови падает прямо на ее туфли и, обойдя его кругом, я встаю на колени позади него и хватаю его за волосы, заставляя повернуться лицом к Вайолет.

– Посмотри на нее, Джеки. – Я приближаю свое лицо к его лицу. – Тебе не удалось ее сломить. Ты не напугал ее и ответишь на все ее чертовы вопросы.

Джек хмурится, но все же отвечает на поставленный вопрос.

– Да, пробрался, – говорит он. – Я делал это много раз.

– Что? – Вайолет недоуменно хмурится.

– Я делал это при каждом удобном случае, – смеется он. – Ты поймала меня лишь однажды, и мне это так понравилось, что в следующий раз я решил убедиться в том, что ты знаешь о моем присутствии. Мне нравилось проскальзывать в твою комнату и дрочить, держа в руке твои трусики. Я запомнил каждую гребаную фотографию на твоей стене, запах всех твоих духов, цвет косметики.

– Это жутко, – бормочет Нокс, и Вайолет вздрагивает.

– Зачем тебе все это?

Джек снова дергается, но я крепко держу его за волосы. Он позволил себе отрастить их в межсезонье, за что ему должно быть стыдно.

– Как зачем? – кричит он. – Потому что ты моя, Вайолет! Мы, черт возьми, родственные души.

Я смеюсь, и в мгновенье ока в моей руке оказывается вынутый из кармана нож, который я приставляю к его горлу.