В обратную сторону - Лана Мейер

пытаясь посмотреть на меня сверху вниз. — Вы так детей замучаете. Роберт же совсем маленький.

— В этом доме детей мучаю не я, Вера, — стальным тоном отрезаю я и уверенной походкой направляюсь в нашу с Димой спальню.

* * *

С Катариной мы встречаемся в коридоре, как и договаривались. К моему удивлению, она сразу хватает меня за руку и тянет в сторону балкона, что представляет собой вторую террасу — только открытую и маленькую.

— Смотри, Элина! У меня получилось! — девочка делает осторожный шаг за порог закрытого пространства. — Не знаю как… но утром, когда папа сказал, что ты скоро вернешься, я просто шла мимо этого балкона…, — она сбивается, заметно волнуясь. — Я стояла на нем прежде, но под присмотром Веры. А тут сама переступила черту! И увидела радугу. Лучи солнца грели лицо, а я бесконечно долго смотрела на то, как красиво цветные полосы делят небо на две половины…, — с восторгом передает мне свои эмоции Кэтти, едва ли не подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши.

Мне становится немного не по себе от мысли о том, что она стоит на открытом пространстве, несмотря на то что теперь я рядом с ней. Слишком хорошо помню, что произошло в прошлый раз и сколько нервных клеток я отдала в тот день.

— Да, точно. Я тоже видела ее сегодня из номера отеля. Красивое зрелище, — облокотившись на кованную перегородку балкона, я неустанно слежу за Кэтти.

Ничего не предвещает повторения истерики или приступа, но мне все равно не по себе. В то же время я не хочу давить на нее и просить скорее уйти отсюда, чтобы не создавать видимое напряжение по этому вопросу. Сейчас, когда она делает свои первые шаги в большой и открытый мир, очень важно создать иллюзию того, что это легко, естественно и безопасно. А если я начну суетиться, она тут же это считает с языка моего тела и вновь закроется. Думаю, стоит немного поболтать с ней здесь и увести от греха подальше под предлогом совместной готовки ужина для папы.

— Ни разу не купалась в этом бассейне, — признаюсь я, глядя вниз с балкона. — Твой папа говорил, что он с подогревом.

— Поверь, я тоже не купалась, — фыркает Кэтти.

Подходить к краю балкона она не спешит, и меня это радует. Девочка опускается на удобное кресло, подвернув под себя ноги. Судя по расслабленному выражению лица, Кэтти чувствует себя спокойно и уверенно, и у меня от души тоже отлегает.

— Открытые бассейны мне не скоро светят, — вздохнув, делится со мной Катарина.

— Мне тоже, — немного грустно улыбнувшись, отвечаю я. — Я не умею плавать, Кэтти. У нас у всех есть свои раны и страхи, — глаза девочки мгновенно округляются. — Ты такая не одна.

— Да ладно? Я училась плавать в закрытом бассейне. Но… почему?

— Однажды я чуть было не утонула. Упала с яхты отца в Сочи, когда мы праздновали его день рождения. Он тогда, забыв о гостях и празднике, прыгнул за мной. Об этом писали во всех газетах, наши фотографии заполонили прессу. Мой отец часто был строг и холоден, но в таких моментах я ощущала его любовь и поддержку. Я всегда знала: он за мной и в огонь, и в воду.

— Он мог потерять тебя в свой день рождения, — с придыханием выдает Кэтти, и я в который раз удивляюсь, насколько она не по годам развита и осознанна.

— В итоге все закончилось хорошо, но я до сих пор не могу забыть ту жуткую тесноту в легких, абсолютную тьму перед глазами… и ощущения парализующего страха. Честное слово, я уже представила, как мама рыдает над моим побелевшим телом.

— Я чувствую то же самое, когда пытаюсь сделать шаг за порог дома, — обнимая себя, откровенничает Катарина. Она выглядит открытой и уязвимой, демонстрируя мне свои тонкие запястья. Легкая, манкая, живая… Она могла бы покорить большую сцену, если бы пошла в свой страх.

— У нас много общего, — подмечаю я, подмигнув Катарине. — Ты можешь всегда обо всем мне рассказать. Просто знай это.

— Эля, — Кэтти набирает в легкие побольше воздуха, прежде чем сказать. Когда она поднимает голову, ее глаза искрятся от слез. — Я должна была рассказать об этом папе. Но…, — она вдруг громко всхлипывает. — Она написала мне такие искренние слова. Сказала, что очень сильно любит меня. Просит прощения за всю боль, что мне причинила.

— Кто?

— Она так раскаивается. Она даже звонила мне. Извинялась, но я бросила трубку. Она кричала: «Прости»! Может быть, она не так ужасна, как я о ней думаю? — лицо Кэтти искажает гримаса неимоверной боли. — Может, она поступила тогда так со мной, потому что была не в себе? Папа говорит, что она больна…. А если ей стало лучше? Если ее вылечили?

— Она? Кто — она, Кэтти? О ком ты говоришь? — я теряюсь, не в силах совладать с эмоциями.

Мне хочется скорее метнуться за телефоном и позвонить Диме, да только я его забыла на прикроватной тумбочке. Черт. Ирма звонила Кэтти? Писала ей сообщения? Нужно срочно сообщить об этом Диме. Чует моет сердце, это недобрая весть.

— О маме. Я думала, что ненавижу ее! И очень боюсь. Это не изменилось, но… — сбивчиво и нервно бормочет Катарина, каждым новым словом усиливая мою панику. — Ночью… я не могла уснуть и плакала из-за маминых сообщений. Мне было так страшно, Эля. Папа сильно задержался в офисе… а утром я не решилась ему сказать. Он был так измучен, с ним тоже случилось что-то нехорошее.

— Что еще она тебе писала? — пропустив последнюю фразу, я осторожно направляюсь в сторону Кэтти. Сейчас меня волнует только она и ее душевное состояние. Судя по нервным жестам девочки, новой волны истерики не избежать.

— Что она придет за мной и заберет с собой, — Кэтти закрывает глаза ладонями, и в этот самый миг на балкон врывается незнакомая мне женщина.

Она появляется незаметно, словно из ниоткуда, и встает за спиной Кэтти, взяв ее шею в захват локтя. Я не слышала ни ее шагов, ни звонка в дверь, ничего не предвещало… Мое сердце выбивает ребра, горло перехватывает от страха и предчувствия надвигающейся беды. Онемев и окаменев от шока, я смотрю в лихорадочно горящие глаза с глубокими тенями под ними и преждевременными морщинами на бледном изможденном лице. Она очень худая, высокая, с небрежными и явно давно немытыми черными волосами, неряшливая одежда болтается на ней, как на палке. Я не видела фото бывшей жены Димы, но