Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева

– Где вы нашли корабль? – спросил Иарлэйт. – Я слышал, лутарийский флот уничтожен, а илиарский хорошо стерегут.

– В Старом Порту. Подняли со дна.

– Она и раньше, до эламансии, проворачивала такое, – дополнил Рихард. – Правда та посудина была больше не на ходу. А эту, что выглядела не лучше, она заставила плыть.

Мертвец выгляделся в Иветту.

– Это великая сила. И она привела тебя сюда, – проговорил он. – Вы ищете Безумца.

– Мы знаем, где он. Мы пришли, чтобы вы подсказали, как убить его уже наконец.

– Это нелегко, когда он пытается пробудить Тёде Прэмо. Первейшего из богов, – вымолвил Иарлэйт и шагнул в сторону – к обрыву, где раньше была стена. Порывы ветра, казалось, должны были снести это лёгкое тельце, но эльф твёрдо стоял на ногах. – Безумец ни на что больше не мог рассчитывать, утратив теургию.

– Что вам о нём известно?

– Немного. Тот, кто мог бы рассказать больше, не отзывается. Грот Созидания замолк навсегда.

– О чём вы?

– Там обитал старейший из нас, заставший времена Кильрика и переселения Древних, – Иарлэйт глянул с обрыва вниз, на черноту волн, разбивающихся о пристань. – Хранитель нашей истории. И хоть Тёде Прэмо внушительная её часть, чары эльфийских королей заставили нас всех позабыть о нём. Все великие дома знают об угрозе, скрытой на островах, но обстоятельства утеряны.

– Так и знала, что это чары, – бросила Иветта и направилась к Иарлэйту.

Рихард попытался удержать её, но она мягко высвободила запястье из его вспотевших пальцев. Высота не пугала её.

Её, наверное, уже ничего и никогда не испугает.

А вот заворожит – легко.

Иветта поравнялась с эльфом, устремив взор к раскинувшимся перед дворцом постройкам. Насколько же они величественны были прежде, если их массивный и крепкий фундамент, выстоявший перед взрывом, всё ещё беззвучно молвил о былом? Целые храмы и сады, где полом служили драгоценные камни и минералы. Это богатство было трудно вообразить.

– Чары столь древние и сильные, что от них избавит только смерть, – отвечал Иарлэйт. – Как ты догадалась, госпожа чародейка, нам после взрыва открылось кое-что. Я не знаю точного происхождения Тёде Прэмо, но могу сказать следующее: это сила вне времени. Это бог всех измерений и миров, – эльф понизил голос, обрушивая на Иветту лавину страшных слов. – У него нет ни имени, ни возраста, ни тела, он всё и ничего одновременно. Даже демоны Хаоса бессильны перед ним. Он способен создавать миры, уничтожая другие.

Он отвёл взгляд с пристани к небу, всматриваясь в отсветы молний, пока чародейка обескураженно хлопала глазами.

– К счастью, ему под силу только частично воздействовать на реальность, сводя с ума тех, кто ступил в его владения, насылая жуткие видения, запутывая, нашёптывая о гибели, – произнёс Иарлэйт. – Он не из нашего мира. Он привязан к Скалистым островам и не имеет физического тела. Поэтому и навредить особо не сможет.

– Катэль ищет способ освободить его, – сказала Иветта.

– Верно.

– И хочет сотворить новый мир из старого.

– Давным-давно ему открылось видение, в котором узнал своё предназначение на земле – стать тем, кто изменит всё, – эльф повернулся к чародейке. – Я помню день, когда он рассказал мне об этом. Он подумал о Хаосе, но ошибся, а мы пострадали из-за этого. Во второй раз понёс расплату он сам, потеряв силу и целые годы жизни.

– То есть, небеса хотели, чтобы он выпустил в мир какую-то магичскую хрень со Скалистых островов, способную нас уничтожить? – хмыкнул Рихард позади.

– Небеса этого хотели, господин керник?

– Ну, ему так причудилось. Не воспринимайте всё так буквально.

– Создатель точно не хотел этого для нас, – покачал головой Иарлэйт.

– Если Катэль нашёл способ освободить Тёде Прэмо, вернув физическое тело, то он прямо сейчас и занят воплощением этого плана, – проговорила Кассандра, зябко кутаясь в плащ. – Надо спешить на Пирин'ан Дарос.

Иветта взглянула на Иарлэйта:

– Если у него всё получится, что нас ждёт?

– Точно не знаю... – остатки кожи на лице сморщились, как если бы он состроил гримасу. Впрочем, тон голоса был наполнен другими эмоциями – горечью и разочарованием: – он захочет вернуть мир в первородное состояние. Начать всё с чистого листа.

– Каким образом?

– Я видел кровь и смерть, а потом – пустота. Ничего не останется. Ни городов, ни стран, ничего... И что он будет делать в этом новом мире?

– Править? – повела плечом Иветта.

– Катэля это никогда не интересовало. Безумцу не нужна причина, чтобы вершить безумие.

«А если она есть, и мы просто не знаем о ней? Пока», – мелькнула мысль.

– Вы сказали первородное состояние... – вклинился вдруг Рихард. – Значит ли это, что... младший народ вернётся?

– Вполне возможно. Но не сразу. Представь, что с лица земли сгинут все разумные виды. Что тогда?

– Цикл. Всё начнётся заново.

– Именно.

– Мы либо забудем всё, – подытожила Иветта. – Либо умрём.

– Ничего нового, – буркнула Кассандра, тряхнув рыжей копной – пятно огня на фоне запустения обрушенных стен дворца. – Не говори, что ожидала от Катэля какой-то гениальной идеи. У таких, как он, всегда одно и то же на уме.

– Нет. Но я ожидаю, что отправлю его на тот свет, – проглотив комок в горле, Иветта неуверенно обратилась к Иарлэйту: – Нам нужна ваша помощь. На Великой Земле никому нет дела до Катэля и его планов. Но Неблагому Двору...

Она шагнула к нему ближе, сократив расстояние между ними до вытянутой руки. Увидела в просветах тонкой мантии рёбра, тазовую кость и те самые раны. Зияющие провалы в мёртвой плоти, из которых давно не сочилась кровь, но которые продолжали терзать эльфа болью.

Она не смела его ни о чём просить.

– Вы храбро сражались в тот день у Сэт'тар Дарос, – выдавила она через силу. – Об этом вкладе нельзя забыть.

– Но большой мир позабыл, утонув в новой войне, – изрёк Иарлэйт.

– То, о чём я хочу попросить вас...

– Я согласен.

– Что? – опешила чародейка. – Я же не договорила.

– Ты хочешь попросить меня сразиться с Безумцем, – докончил эльф. – Да. И ещё раз да. Тысячу раз да. Неблагий Двор давно ждёт этого часа. И руку, что его направит. Мы виновны в его побеге и жаждем искупления.

Иветта на секунду представила, как много могло отразиться в его глазах, если бы они были такими, как раньше. Наверняка яркими и мудрыми, как у большинства эльфов. В этих глазах, должно быть, скрывались сотни лет печали и скорби, почти похоронив под собой память о прежней жизни.