Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

– Сказал, что ее убила его магия, а потом он ее увез.

– Увез, вот как?

Дверь комнаты Самайна вдруг открылась, и он засеменил обратно в гостиную, держа в руке какую-то книгу без обложки.

– Дебора, это колдовская книжка моего-папы-Гильерма, скажи?

– Ну, – ответила Дебора.

Она допила шоколад и, опустив на поднос пустую кружку, снова взялась за рукоделие. Самайн молча протянул книгу Страйку. Хотя обложка на ней отсутствовала, титульный лист остался в неприкосновенности: это был «Маг» Фрэнсиса Барретта[15]. Страйк почувствовал, что к нему проявляют особое расположение, и с глубоко заинтересованным видом пролистал несколько страниц, чтобы потрафить Самайну и удержать его рядом для дальнейших расспросов.

На одной из страниц, ближе к началу, обнаружилось бурое пятно. Здесь Страйк остановился и придержал каскад страниц, чтобы рассмотреть пятно повнимательнее. Он заподозрил, что это запекшаяся кровь, которую пытались стереть и размазали на пару строк шрифта.

– По этой книжке можно колдовать, – сказал Самайн. – Но книжка – моя, потому что раньше она была моего-папы-Гильерма, а теперь, получается, моя. – И он протянул за ней руку, внезапно приревновав Страйка к этой ценности и лишив его возможности полистать другие главы.

Отданную Страйком книгу он прижал одной рукой к груди и наклонился за третьим ломтиком шоколадного печенья.

– Больше не бери, Самми, – одернула его Дебора.

– Я под дождем за ним ходил, – громогласно заявил Самайн. – Сколько захочу, столько и возьму. Глупая ты женщина. Глупая женщина.

Он пнул оттоманку и больно ушиб босую ногу, отчего еще больше разозлился – внезапно, по-детски. Раскрасневшийся и взвинченный, он обвел глазами комнату, высматривая, по мнению Страйка, что бы такое расшвырять, а то и сломать. Выбор его пал на канареек.

– Сейчас клетку открою! – тыча пальцем в сторону птиц, грозно бросил он матери.

«Маг» упал на диван: Самайн выронил книгу, залезая на диванное сиденье, и навис над Страйком.

– Нет, нельзя. – Дебора мгновенно сникла. – Нельзя этого делать, Самми!

– И окно тоже открою, – пригрозил Самайн, попытался шагать по диванным подушкам, но наткнулся на преграду в виде Страйка. – Ха-ха-ха. Глупая ты женщина.

– Нет… Самайн, не надо! – в испуге взмолилась Дебора.

– Да ты и сам не хочешь открывать дверцу. – Страйк поднялся с дивана и загородил собой клетку. – Ты же не хочешь, чтобы твои канареечки улетели. Они ведь к тебе не вернутся.

– Без тебя знаю, что не вернутся, – сказал Самайн. – До них тут другие жили – не вернулись.

Его злость, встретив разумный отпор, утихла так же внезапно, как и вспыхнула. По-прежнему стоя на диване, он проворчал:

– Я под дождем за ним ходил. Я его сам купил.

– У вас есть номер телефона Клер? – спросил Дебору Страйк.

– На кухне, – ответила та, даже не узнав, для каких целей он понадобился Страйку.

– Покажешь мне, где у вас кухня? – обратился Страйк к Самайну, хотя и без него знал: вся квартирка была размером с гостиную Айрин Хиксон.

Самайн нахмурился, вперившись взглядом в пояс Страйка, но вскоре ответил:

– Айда, покажу.

Пройдя по всему дивану, он спрыгнул с таким грохотом, что затрясся книжный шкаф, а потом нырнул за печеньем.

– Ха-ха-ха. – Набрав полные пригоршни печенья, он начал кривляться перед матерью. – Я сам купил. Глупая ты женщина. Дура баба.

И вышел из комнаты.

Протискиваясь между диваном и оттоманкой, Страйк наклонился за книгой, которую обронил Самайн, и сунул ее под плащ. Углубившаяся в рукоделие Дебора Эторн ничего не заметила.

К кухонной стене портновской булавкой крепился небольшой список имен и телефонных номеров. Страйк с удовлетворением отметил, что есть несколько человек, которым небезразлично благополучие Деборы и Самайна.

– Кто эти люди? – спросил он, но Самайн только пожал плечами, и Страйк утвердился в своем подозрении, что тот неграмотен, хотя и гордится книгой «Маг». Он сфотографировал этот список на телефон и повернулся к Самайну. – Ты мне очень поможешь, если сумеешь вспомнить, что, по мнению дяди Тюдора, случилось с той женщиной-врачом.

– Ха-ха-ха, – ответил Самайн, разворачивая очередное шоколадное печенье. – Не скажу.

– Дядя Тюдор, наверно, по-взрослому тебе доверял, если поделился не с кем-нибудь, а с тобой.

Самайн в молчании пожевал, проглотил и сказал, заносчиво вздернув подбородок:

– Ага.

– Хорошо, когда рядом есть человек, которому можно доверить важную информацию.

Самайн остался доволен этим утверждением. Доев печенье, он впервые посмотрел Страйку в глаза. У детектива было такое ощущение, что Эторн рад мужскому присутствию в доме.

– Это я сам сделал, – неожиданно сказал он и, подойдя к раковине, взял в руки небольшой глиняный горшочек для щетки и губки. – По вторникам у меня кружок. С нами занимается Ранджит.

– Отличная работа. – Страйк взял у него из рук поделку и рассмотрел со всех сторон. – А где находились вы с дядей, когда он тебе рассказал, что приключилось с доктором Бамборо?

– На футболе, – ответил Самайн. – Я еще вот что сделал, – сообщил он и отделил от холодильника деревянную рамку для фотографии, крепившуюся на магните.

В рамку было вставлено недавнее фото Деборы и Самайна – каждый с канарейкой на пальце.

– Прекрасно, – засмотрелся Страйк.

– Ага, – подтвердил Самайн, забрал у Страйка фото и шлепком вернул на холодильник. – Ранджит сказал, у меня лучшая работа. Мы на футбол пришли, и я слыхал, как дядя Тюдор своему другу рассказывал.

– Понятно, – отозвался Страйк.

– А потом мне и говорит: «Помалкивай, никому ни слова».

– И правильно, – кивнул Страйк. – Но если ты расскажешь мне, я, возможно, смогу помочь родным доктора. Они очень горюют. Скучают по ней.

Самайн снова бросил беглый взгляд на лицо Страйка:

– Она ведь к ним не вернется. Кто умер, тот больше не оживет.

– Ты прав, – сказал Страйк. – Но родным легче, когда они знают, что с человеком случилось и куда он подевался.