Неизвестный Киров - Алла Кирилина

Уже будучи арестованным, Николаев на допросах показал: встретил Кирова 15 октября у Дворца Урицкого, шел за ним до самого дома, подойти к нему не решался, так как Киров шел вместе с Чудовым. «Когда Сергей Миронович вошел в парадную дома, я двинулся за ним, но, был задержан постовым милиционером, доставлен в 17 отделение милиции, где меня обыскали, а затем отправили в Управление НКВД, на Литейный 4»[611].

В следственном деле Николаева имеются показания начальника оперотдела УНКВД по Ленинградской области Рубина и начальника отделения охраны М. И. Котомина. В них говорится: «…в НКВД мы Николаева допросили. Он предъявил партийный билет, сказал, что ранее работал в Смольном и собирался обратиться к Кирову с просьбой о своем трудоустройстве. После пятнадцатиминутной беседы мы Николаева отпустили»[612].

Подчеркиваю еще раз: это — единственное задержание Николаева до трагедии в Смольном.

Ошибочными являются мнения Р. Конквиста и А. Антонова-Овсеенко о том, что распоряжение отпустить Николаева отдал И. В. Запорожец. Замечу, что эти слова впервые произнес Ягода на процессе правотроцкистского блока в 1938 году: «Запорожец отпустил Николаева по моему указанию».

В действительности Запорожец не имел никакого отношения к освобождению Николаева 15 октября. Это подтвердил почти 30 лет спустя бывший оперсекретарь особого отдела УНКВД по Ленинградской области А. Аншуков. В своем объяснении в комиссию по расследованию обстоятельств убийства Кирова 22 ноября 1963 года он писал: все эти показания Ягоды «сплошные измышления следователей. Утверждаю, что к освобождению убийцы Николаева 15 октября И. В. Запорожец никакого касательства не имел, да и не мог иметь, потому что Николаев был задержан на правительственной трассе оперодчиком (сотрудником оперативного отдела. — А.К.) и был доставлен в четвертое отделение (НКВД — А.К.) …Запорожец, как зам. нач. Управления, не касался к руководству оперодом. За всю историю этого отдела, как только на него возложили функции несения охраны правительства, над этим отделом шефство осуществлял лично товарищ Медведь…

Во-вторых, в ту пору, когда Николаев был задержан, то есть 15 октября, Запорожец лежал в санотделе, его нога была в гипсе, так как в конце августа или начале сентября на конноспортивных соревнованиях, проходивших на стадионе „Динамо” лошадь Запорожца споткнулась, он упал через голову коня, повредил себе ногу, и гипс был снят… незадолго до празднования XVII годовщины Октября. Когда Запорожец лежал в гипсе, — свидетельствовал далее А. Аншуков, — он не занимался делами никаких отделов НКВД, даже делами Особого отдела, начальником которого был по штату»[613]. Правдивость показаний А. Аншукова подтверждается и другими документами: лечебным делом Запорожца, справкой медкомиссии о необходимости продолжения лечения, решением секретариата обкома ВКП(б) от 11 ноября 1934 года о предоставлении Запорожцу внеочередного отпуска по болезни[614] и его отъезде в Хосту 14 ноября. Вернулся он из отпуска в Москву на похороны Кирова, то есть 6 декабря 1934 года. И вскоре был арестован.

Мифологией обросла и история трагической гибели охранника Кирова М. В. Борисова. В основе этой мифологии все те же «чистосердечные» признания и «доказательства», выбитые из подследственных в недоброй памяти 37–38 годах, и последующие, спустя десятилетия, рассказы-воспоминания тех, кто тогда выжил.

Но попробую изложить эту переполненную домыслами историю по порядку.

Первоначально у С. М. Кирова было два телохранителя. Один — Борисов Михаил Васильевич, 1881 года рождения, член партии с 1931 года. Он встречал Кирова в Смольном 1 декабря. И дал показания в форме рапорта об этом дне. Оно есть в следственном деле. Другой — Лев Фомич Буковский, 1896 года рождения, член партии с 1916 года. Оба они сопровождали Кирова в поездках на заводы, фабрики, охоту, в командировках и т. д.[615]

И Борисов, и Буковский — оба были беспредельно преданы Кирову. Один из них погиб 2 декабря. Другой — в кровавом 1937-м.

Личному охраннику Кирова — Михаилу Васильевичу Борисову шел уже 53 год. И Филипп Демьянович Медведь справедливо полагал, что для этой должности Борисов староват. Но за своего охранника заступился Киров. И было принято компромиссное решение: Борисов оставался в охране Кирова, но нес ее в основном в Смольном. В его обязанности входило встречать Кирова у Смольного, сопровождать его по зданию. М. В. Борисов охранял Кирова с момента приезда в Ленинград, то есть с 1926 года, был ему лично предан, но, ради справедливости, следует сказать, что возраст брал свое и, возможно, в какой-то степени он стал менее профессионален; тем более что в те годы, по большому счету, профессионалов-охранников вообще не готовили. Их отбирали по принципу классовой принадлежности и умению метко стрелять.

Охранять Кирова было нелегко. Многие работавшие с Кировым в те годы отмечали, что тот не любил, когда за его спиной ходила «тень». В одних воспоминаниях зафиксирован случай, когда Сергей Миронович просто перехитрил охрану и сбежал от нее, вызвав большой переполох. Насколько это верно — сегодня сказать трудно, но он часто игнорировал отдельный подъезд (в простонародье — «секретарский») в Смольном, входил через главный.

Что же все-таки произошло с Борисовым? Версий существует достаточно много, например, один из воспоминателей даже утверждал, что Борисова «убили еще 1 декабря». Совершенно другую картину рисует уже неоднократно упоминавшийся P. O. Попов: «Сегодня многие упрощенно представляют обстановку 2 декабря в Ленинграде. Ведь приехало много начальства. Все легковые машины, и не только УНКВД, были в разгоне. Сталин захотел допросить Борисова. Последовал его звонок Агранову и Борисова срочно повезли на грузовой машине. Единственной, которая оказалась в гараже НКВД на Литейном 4. Сопровождали Борисова дежурившие в тот день сотрудники оперативного отдела. Одного сопровождающего я знал — Малий, он как-то отдыхал вместе со мной. Фамилии второго не помню. Как мне рассказывали: один из сопровождающих сел в кабину, а второй в кузов — на пол. Про Борисова мне сказали, что он сидел на облучке полуторки, и когда чуть-чуть не произошло столкновение с выскочившим из-за угла грузовиком, то полуторка резко отвернула и Борисов ударился о фонарный столб, а потом упал вниз головой на тротуар».

Однако, в отличие от Попова, никто из остальных участников происшествия не упоминал ни о фонарном столбе, ни о встречной машине. Все они все время говорили: что-то случилось с машиной и она на большой скорости — почти 50 км в час — врезалась в стену дома.

Сразу же после аварии Д. З. Малий, Н. И. Виноградов и Н. С. Максимов (оперативный работник, сопровождавший М. В. Борисова до машины перед отъездом в Смольный, — А.К.) были арестованы. Вместе с ними 2 декабря 1934 года был задержан и водитель машины В. М. Кузин. Всех их допрашивали по отдельности. Каждый из них на допросе показал: во время движения по улице Шпалерной автомашину внезапно и резко бросило вправо, она потеряла управление, въехала на тротуар и правой стороной ударилась о стенку дома. Борисов, сидевший у правого борта кузова автомобиля, ударился о стенку дома, получил смертельные повреждения и, не приходя в сознание, скончался[616].