Наперегонки с темнотой - Рина Шабанова

сколько могли, а потом они ворвались в дом.

— Ясно, — как мне показалось, с сочувствием обронил он. — Да уж, ночка у тебя тоже выдалась несладкой. Как зовут?

— Уилсон. Джон Уилсон.

В ответ он не представился. Кивком головы военный по очереди указал на жмущуюся к моей спине Терри и стоящую чуть поодаль Лору.

— Жена и дочь?

— Да, дочь, — подтвердил я. Про Лору смолчал.

— Ладно, приятель, езжай за нами. В пяти километрах отсюда есть старый армейский порт. Там большой военный лагерь, доставим вас туда.

— Вы это серьезно? — не веря ушам, спросил я.

— А похоже, что шучу? — Он кривовато улыбнулся и с силой хлопнул меня по плечу. — Тут все кишит этой нечистью, так что, если не хочешь в лагерь, можешь составить им компанию. Мы уже неделю как выезжаем на рейды, отстреливаем сколько получится и попутно собираем выживших. Ну так что? Двигаешь с нами?

— Стойте! — опомнился я. — Я должен вернуться к нашему убежищу! Там, возможно, тоже есть выжившие! Вы должны поехать со мной!

— Ну это уже не сегодня. Мы всю ночь мотались по городу, теперь наша смена окончена.

— Вы не понимаете! — настаивал я. — Там же дети, женщины… Если их не забрать, они не переживут следующую ночь!

— Слушай, приятель, остынь, — с ленивой снисходительностью протянул он. — Ты говоришь, что зараженных было две, а то и три сотни. Поверь, там никого не осталось. Давай, садись в свою машину и двигай за нами.

Он развернулся, чтобы отойти к внедорожнику, но я схватил его за рукав армейской куртки и со злостью крикнул:

— Да стойте же, черт возьми!

— Эй, полегче! — Резко крутанувшись, военный ощерил в угрожающем оскале крупные, чуть желтоватые зубы и устремил на меня сверлящий, полный предостережения взгляд. Всю его приветливость как ветром сдуло. — Либо едешь с нами, либо дальше выбираешься сам. Карабин мы тебе, так и быть, отдадим.

Поняв, что пристрелить меня такому, как он, ничего не стоит, я убрал руку и застыл в нерешительности. Меня одолевали сомнения. С одной стороны, сложно поверить, что нас вот так запросто зовут в лагерь, когда еще месяц назад расстреливали всех желающих туда попасть, с другой, я испытывал убежденность, что обязан вернуться за остальными.

В то, что там не обнаружится выживших, верить я отказывался, но в то же время отдавал себе отчет в невероятности поступившего нам предложения. Попасть под защиту военных будет поистине фантастическим везением. Пока я это обдумывал, из машины с детьми на руках вышли все женщины.

Робко обращаясь к военному, они в один голос принялись просить:

— Возьмите нас с собой. Наши дети погибнут, если мы останемся здесь. У нас совсем нет еды и нам больше негде укрыться…

— Вот видишь? — оглянувшись на меня, усмехнулся военный. Сурово осмотрев нашу жалкую, оборванную компанию, он устало вздохнул и немного умерил тон: — Женщины дело говорят, а ты бы подумал о дочери, приятель. Да и себя ты видел? Ты когда в последний раз спал или ел?

После его слов я почувствовал, насколько сильно в действительности замерз и устал. Голод ощущался слабее, поскольку с ним я уже практически свыкся, но и он давал о себе знать. Предпринимая последнюю настойчивую попытку, я с напором произнес:

— Я уверен, что там есть живые люди и они погибнут, если вы их не заберете. Это ведь всего пятьдесят километров! Чего вам стоит…

— Послушай, Джон Уилсон, туда мы точно не поедем, — раздраженно перебил он. — Это вообще даже не наш сектор! Но так и быть, дам тебе слово, что когда доберемся до лагеря, передам другим отрядам координаты вашего убежища. Думаю, кто-нибудь из ребят, выезжающих на дневные смены, туда смотается и если там отыщется кто живой, их заберут. Идет?

Сил спорить дальше у меня не осталось. Уронив голову на грудь, я простоял так секунд десять, пока не услышал, что военные садятся обратно в свой внедорожник. Последовав их примеру, я сел в машину и, стараясь не отставать, поехал следом за ними.

Глава 47

Лагерь был оборудован на огромной территории некогда заброшенного армейского склада и со всех сторон обнесен пятиметровой бетонной стеной. Хватало мимолетного взгляда, чтобы понять — место это неприступно. Одолеть такую стену было не под силу не только зараженным, но и живым.

Когда мы проехали за высоченные въездные ворота, а затем преодолели еще несколько контрольно-пропускных пунктов, оказались внутри гигантского, закатанного в асфальт прямоугольника с разбросанными по всему периметру строениями. Их было немало, но главной доминантой над всем вокруг господствовали два восьмиэтажных, вытянутых в длину здания. Они соединялись между собой тремя крытыми переходами, имели простой, без излишеств внешний вид, а над каждой крышей поднимались по две массивные сторожевые башни.

Все это исполинское сооружение производило ошеломляющее впечатление. Оно являлось настоящим архитектурным монстром, да и весь лагерь представлял собой несокрушимую крепость, способную при случае выдержать как многолетнюю осаду, так и отразить любой вражеский штурм. По сути это был полностью автономный город с выходом к океанскому заливу, обширной парковочной территорией, вертолетной площадкой, электростанцией, дорогами, госпиталем, продовольственным складом и даже проложенными железнодорожными путями. В настоящее время они не функционировали и давно уже поросли сорняком, но в прошлом напрямую сообщались с городским железнодорожным узлом.

Прежде чем нас впустили в эту могучую цитадель, все мы, включая детей, прошли целый ряд строгих проверок. Карабин вместе с оставшимися патронами был изъят у меня еще в самом начале, а позже, через каждые сто-двести метров, мне приходилось выворачивать содержимое рюкзака и карманов, а также терпеть унизительную процедуру личного досмотра. Без конца по моему телу шарили чьи-то руки и лишь за малым мне не заглядывали в рот и другие физиологические отверстия.

Машина тоже подверглась тщательному досмотру. Сотрудники лагеря скрупулезно обследовали багажник, заглянули под капот и едва ли не до миллиметра проверили обшивку салона. При этом они были неразговорчивы, на наши вопросы отвечали неохотно, поэтому сделав пару попыток что-нибудь выяснить, я заткнулся и решил дальше просто плыть по течению.

Напоследок нас опрыскали из распылителя каким-то антисептическим раствором, после чего передали на попечение работника в сером комбинезоне. Как и его коллеги, он был до крайности угрюм и немногословен, но в то же время кого-то отдаленно мне напоминал. Минут десять мы следовали за ним по пятам, понукаемые скупыми, отрывистыми фразами: — «вперед», «направо», «налево» или «поторапливайтесь», — и лишь перед самым прощанием я уперся взглядом в его густые черные усы и вспомнил вдруг Харриса.

Он привел нас в отдельно стоящее четырехэтажное здание и