Нуреев: его жизнь - Диана Солвей
Шрифт:
Интервал:
Ажиотаж в ожидании нового балета Нуреева усиливался, и пропорционально ему возрастала раздражительность Рудольфа. Он потребовал от Венской филармонии замедлить темп партитуры Чайковского, и ему тут же напомнили, что никто – и уж тем более танцовщик – не смеет диктовать прославленному оркестру, как следует играть. «Занимайтесь своим делом, а мы будем заниматься своим», – подобным образом отвечать на претензии танцовщика советовал своим коллегам скрипач и директор оркестра Вильгельм Хюбнер. В другой раз Рудольф с матом выгнал с репетиции Фонтейн. В Вену срочно вызвали Джоан Тринг – найти управу на забывшегося наглеца. «Труппа не могла поверить, что он смел так разговаривать с Дамой Марго, – рассказывала Тринг. – А я только подумала: “Слышали бы они то, что доводилось слышать мне!”». Джоан не сомневалась: все будет в порядке, они поужинают вместе с Марго, и все пойдет как ни в чем не бывало. Но ее убеждали, что Нуреева уже «никто не может контролировать».
К ее приезду Рудольф успокоился и поутих, но его нервозность снова взбудоражили полчища фотографов, заполонивших оперный театр на открытой генеральной репетиции. Заметив на одном из артистов не понравившийся ему костюм, Нуреев сорвал его с танцовщика прямо на сцене. И в то же мгновение «поднялся такой шум от щелкавших “Хассельбладов”, как будто началась Третья мировая война, – вспоминал оказавшийся среди репортеров лорд Сноудон. – Венские фотографы старались поймать его в кадр в это взрывном настроении или заснять его в новых ракурсах». Недовольный шумом, Рудольф набросился на них. «Вон! – повелел он. – Все вон! И даже вы!» – указал артист пальцем на Сноудона. Тот хоть и опешил, но быстро собрал свои вещи и направился вниз, в театральную столовую. Там его через несколько минут и нашел Нуреев. «Сожалею, что так вышло», – заявил он, распахнув лорду объятия.
Записной весельчак, не гнушавшийся скабрезных шуток, Сноудон восхищался танцовщиками с детства, когда его впервые познакомил с балетом дядя – известный театральный художник Оливер Мессель. Принцесса Маргарет разделяла страсть своего супруга к балету и любила присутствовать на репетициях, особенно когда танцевали Нуреев с Фонтейн. По поводу пылкого вида Нуреева на репетиционных фотографиях она позднее заметила: «Он всегда отдавал всего себя под прицел объектива». Сноудоны обожали Рудольфа и периодически приглашали его на завтрак к себе в Кенсингтонский дворец. В результате возник еще один слух: будто бы русский танцовщик давал принцессе Маргарет уроки балета. «Мы умирали со смеху над этими кривотолками», – вспоминала она.
Лорд Сноудон приехал в австрийскую столицу, чтобы запечатлеть на фотопленке фрагменты нуреевского «Лебединого озера» для журнала «Лайф». Он снимал и на репетициях, и на спектаклях. Но Вена напомнила лорду о «Третьем человеке» Орсона Уэллса. И он загорелся идеей сфотографировать Нуреева и Фонтейн в знаменитом городском увеселительном парке Пратер – на том самом гигантском колесе обозрения, которое фигурировало в фильме. Увы, ни Рудольф, ни Марго не поддержали его затеи, и Сноудону ничего другого не осталось, как снимать их катающимися на электрических автомобильчиках с бампером или за игрой в футбол. Выведя их за пределы балетного царства, Сноудон сумел запечатлеть звезд беззаботно дурачившимися на аттракционах. Такими их публика никогда раньше не видела. «Мы здорово повеселились, выбравшись в тот парк, – рассказывал потом лорд. – Мне нравился Рудольф, хотя он и порвал многие мои снимки. Я повторял ему: «Рудольф, не делайте этого, они очень дорогие. Возможно, мы получим обложку журнала «Лайф». А он отвечал: «Что ж, получите хотя бы одну, и я больше не буду рвать ваши фотографии». Все это походило на ребячество, но очень располагало к нему». И хотя обложку «Лайфа» от 27 ноября 1964 года заняла вьетнамская война, фотографиям Сноудона в том номере отвели целых одиннадцать страниц, что было большой редкостью для того времени, когда, по его свидетельству, даже редакторы журнала считали балет «самым элитарным видом искусства, не имевшим отношения к его читателям».
Премьера нуреевского «Лебединого озера» состоялась 15 октября на сцене Венской государственной оперы и имела невероятный успех у публики. На последнем спектакле Нуреева и Фонтейн вызывали на поклон восемьдесят девять раз на протяжении четырех актов – рекордное число за всю историю балетных представлений, вошедшее в «Книгу рекордов Гиннесса». Рудольф к тому времени сумел покорить и Венский филармонический оркестр. «Все стали поклонниками Рудольфа», – засвидетельствовал Вильгельм Хюбнер. И хотя критики пришли к единодушному мнению, что Нуреев создал в этом балете выигрышный для себя поэтический антураж, многие посчитали, что ему еще предстоит доказать делом свой «творческий талант». Его «Лебединое озеро», написал один критик, «демонстрирует интригующие проблески возможностей Нуреева как хореографа. Об их полном спектре судить рано, так как он пока лишь пробует свои силы исключительно в известных балетах… Однако здесь, в Центральной Европе, где классические вещи зачастую превратились в закостенелые мумии, любые попытки Нуреева придать им современное звучание стоит только приветствовать. Как следует приветствовать и то возмущение спокойствия, и те споры, которые он привнес на наши подмостки…» Постановка Нуреева даже с другими танцовщиками в роли Принца пользовалась такой популярностью у публики, опустошавшей билетные кассы, и настолько оживила балет Венской оперы, что театр включил ее в свой основной репертуар. И директор компании, Аурел фон Миллош, заверил Нуреева в том, что всегда будет рад его приезду и новым работам.
По возвращении в Лондон Рудольф и Марго танцевали «Жизель» и «Лебединое озеро» в «Ковент-Гардене». Параллельно Нуреев восстанавливал гран-па из балета Петипа «Пахита» к ежегодному гала-представлению Фонтейн в пользу Королевской академии танца, состоявшемуся 17 ноября. Ведущие партии остались за Рудольфом и Марго. Но Нуреев вновь придал ускорение карьерам нескольких многообещающих балерин Королевской труппы, отобрав и задействовав их в балетных соло, которые сам же и репетировал с ними. Вскоре, правда, он заставил их себя ждать: вслед за Ринго Старром Рудольф обратился в Лондонскую больницу, чтобы удалить миндалины. Но, неспособный к бездействию, Нуреев воспользовался временным самоотлучением от сцены и на Рождество перелетел Атлантику, чтобы посмотреть новую версию «Сильфиды», поставленную Эриком для Национального балета Канады.
По предложению Рудольфа Эрик пригласил Линн Сеймур танцевать с ним в торонтском Центре исполнительского искусства О’Кифа. Как-то раз, после обеда, вспоминала
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!