Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

обеспечило бы преимущество наступающим. Тем не менее к моменту первого штурма города успехов в минной войне не наблюдалось. Состоявшаяся 5 августа атака на Азов напоминает операцию по захвату укреплений на Каланче, когда неудача саперных работ была возмещена лихостью и сообразительностью нападавших. Однако в данном случае яростный приступ натолкнулся на столь же яростное сопротивление оборонявшихся. Хотя во время боя погибли и бей, и янычарский ага, то есть все высшее руководство крепости, это не прекратило сопротивления[1322]. Азовский гарнизон по- терял около 200, а штурмовавшие город войска — около 1500 человек[1323].

Неудача заставила вернуться к планомерным осадным работам. При этом в минной войне успех, скорее, сопутствовал осажденным. Так, 15 сентября войска Головина начали сооружать вал, который подходил к городским стенам, будучи равным с ними по высоте. Туркам удалось его взорвать[1324]. Впрочем, этот взрыв нанес ущерб также и турецкому валу[1325]. Далеко не все заложенные азовцами мины были эффективными. К примеру, устроенный ими 17 сентября взрыв не нанес вреда осаждавшим[1326]. 16 сентября российскими саперами при устройстве мины была допущена инженерная ошибка. В результате взрыва подведенной под турецкие укрепления галереи в российских траншеях были убито 30 человек, а еще более сотни получили раны или контузию[1327].

Между тем сезон боевых действий заканчивался. Приближались холода. Это заставило командование русской армии 25 сентября предпринять еще одну попытку штурма, которая из-за плохой подготовки вновь закончилась неудачей[1328]. После нее стало очевидно, что в этом году город взять не удастся, хотя его гарнизон к тому времени понес катастрофические потери. По сообщению взятого в плен янычара: «А как де московские ратные люди от Азова отступили, и в то де время в Азове осталось тех людей турчан и крымских татар только тысячи з две, да двести пушек больших и малых, десять мозжеров бомбою пятипудовые, к пушкам с шесть тысяч ядер, а к мозжерам бомбов с четыре тысячи»[1329]. Пленный татарин говорил, что осаду пережило 2,5 тыс. человек[1330]. Один из выходцев из Азова сообщил, что выжило всего 500 человек[1331]. Другой утверждал, что после осады от ран, болезней и «нужды» умерло 2 тыс. человек и примерно столько же осталось в живых[1332]. Цифра в 500 человек явно ошибочна. При такой численности гарнизон не смог бы продолжать оборону. Но и 2 тыс. человек для длительной обороны такой крепости, как Азов, было явно недостаточно. Таким образом, в 1695 г. российской армии попросту не хватило времени для того, чтобы взять Азов.

Эвакуация российских войск из-под города началась 29 сентября. В этот день с укреплений стали снимать тяжелые орудия. 3 октября русские суда пошли от башен на Каланче вверх по Дону к Черкасску[1333]. Часть войск было решено оставить в укреплениях, построенных вокруг башен на Каланче. Их начали возводить по предложению Лефорта еще во второй половине августа[1334]. Во главе построенного земляного форта, который получил наименование «Сергиев» (Ново-Сергиев), был поставлен стольник Аким Яковлевич Ржевский[1335]. Гарнизон крепости составил 3 тыс. человек[1336], что сопоставимо с числом оставшихся в строю к концу осады воинских людей Азова.

Появление российского опорного пункта в непосредственной близости от Азова стало основным итогом кампании 1695 г. на донском театре военных действий. Сергиев коренным образом менял стратегическую ситуацию в регионе. Бывший форпост на южной границе России — Черкасск — теперь оказался в тылу и мог не опасаться внезапных нападений со стороны азовских ратных людей. Открывался и выход в Азовское море для русских судов. Гарнизон форта мешал туркам уничтожать результаты осадных работ 1695 г., которые предпринимали азовцы. Кроме того, у московского правительства появилась возможность в новый сезон боевых действий перебрасывать войска по Дону непосредственно к Азову и сосредоточивать их под прикрытием сергиевского гарнизона. Безуспешная осада Азова оказала влияние даже на положение дел в далеком Стамбуле. Там стала ощущаться нехватка «живностей» и «множества потребных и нужных вещей», поставлявшихся ранее через этот город, что вызвало значительный рост цен на местных рынках[1337].

Тем не менее сами участники первого похода на Азов не рассматривали его как успешный. Ведь взять город не удалось. Лефорт утверждал, что причина произошедшего — недостаточное число войск, упорство осажденных и ошибки «одного генерала» во время штурма[1338]. Под последним он явно подразумевал Гордона, в адрес которого отпускал колкости в своих письмах. Шотландец в свою очередь писал о раздоре в командовании войсками, а также неоднократно критиковал неумелых инженеров-минеров, то есть учителя Петра Франца Тиммермана, и его сподвижников — Адама Вейде и Якова Брюса[1339]. Версия о том, что осада сорвалась из-за отсутствия у царя хороших инженеров, попала даже в европейскую прессу: «Царь Петр разумных и искусных инженеров у себя не имеет. И того ради безплодное было осаждение крепости Азова»[1340].

Очевидно, что критика инженерно-саперных работ была справедливой. Достаточно вспомнить о неудачной попытке проделать брешь в укреплениях башни на Каланче или гибели от взрыва собственных солдат. Однако и действия самого Гордона были, мягко говоря, небезупречны. К примеру, как отмечал генерал в своем дневнике, на военном совете 21 февраля 1695 г. было решено «послать как можно скорее по суше к Азову 10 000 человек, кои с 5 или 6000 казаков должны занять такую позицию перед оным, чтобы не допустить прихода туда никакой поддержки. Мне приказано командовать ими и поспешать отсюда сколь возможно»[1341]. Гордон получил требуемые войска, рано вышел в поход, однако под Азов пришел с большим опозданием, лишь ненамного опередив остальные войска. Таким образом, план командования по ранней блокаде Азова так и не был реализован и туркам удалось беспрепятственно пополнить гарнизон.

На теме блокады города следует остановиться отдельно. Судя по дневнику Гордона, все необходимые для изоляции города действия были предприняты лишь незадолго до того, как осада была прекращена. В учебной и научно-популярной литературе в качестве аксиомы говорится о том, что город было невозможно блокировать из-за отсутствия флота. При этом не учитывается, что город лежал более чем в 10 км от моря, а глубины в устье Дона делали опасным плавание для крупных морских кораблей. Турки использовали для переправки привезенных морем грузов малые суда. А войско Петра недостатка в речных судах не имело — для похода в верховьях Дона было выстроено 1259 стругов[1342]. В связи с этим также встает вопрос о том, насколько эффективно использовались имевшиеся в распоряжении командования