Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон

Арт опустил дирижабль в Тулумне-Мидоуз, у заснеженной высокогорной рощи, усеянной чистенькими гранитными куполами. Ведущие сюда сухопутные дороги еще не открылись, пассажиры были в роще совершенно одни. Не считая семейства росомах.

Дирижабль прикрепился к мачте, торчащей из снега рядом с Куполом Лемберта. Два члена экипажа осторожно опустили воздушное судно пониже и привязали его к швартовочным тумбам. Из двери на боку гондолы выехал трап, пассажиры окунулись в холодный безветренный воздух и ступили на белый снег.

– Что росомахи едят зимой? – спросил Арта один из пассажиров, оглядывая белые снежные складки и крутые гранитные стенки. – Здесь не видно никакой еды, если только они не питаются сосновыми шишками. Или впадают в спячку?

– Не впадают. И чувствуют себя зимой прекрасно, – ответил Арт. – У них густой мех, ноги как снегоступы. Зимой охотятся на мелких млекопитающих, выкапывая их из-под снега, но чаще находят крупную падаль. Питаются мертвечиной. Зимой погибает довольно много животных.

Туристы шли по насту за капитаном. Тот на ходу посматривал на экран телефона, второй рукой придерживая на плече зрительную трубу. Вдруг он замер и сделал жест остановиться. Все застыли на месте. Из чащи, прыгая в глубоком снегу, вынырнули три черных зверя. Как собаки, только ноги очень короткие. Похоже, мамаша и два отпрыска. Широкие спины, рыжевато-черный мех. По бокам полосы более светлой шерсти. У матери палевая полоса пересекала лоб.

Самка остановилась и вдруг принялась неистово копать снег. Неподалеку от них горячий источник растопил снежный покров, обнажив грязный участок почвы с коркой коричневого льда по краям. По-видимому, в зимнюю пору животные приходили сюда на водопой. Мама-росомаха сунула голову в выкопанную ямку и что-то начала из нее тащить. Ага, труп оленя, до весны скрытый снегом. Росомаха терпеливо, помогая себе лапами и зубами, вытащила его наружу. Сколько силы в таком маленьком тельце. Самка начала раздирать мертвую плоть, детеныши скакали вокруг и пытались подражать матери.

– В прежние времена росомаху называли «несыть», – тихо объяснил Арт. – Этот зверь всегда набрасывается на еду с большим аппетитом, раздирает добычу на части и съедает все подчистую, не оставляя даже костей. В уголках рта у них есть особые зубы, помогающие рвать мясо, а челюсти имеют такую силу, что способны раскусить любую кость. О ненасытности говорит и латинское имя росомахи – Gulo gulo. – Нам очень повезло застать эту сцену, – тихо проговорил Арт. – Росомахи здесь по-прежнему большая редкость. С 40-х годов прошлого и до начала нынешнего века они полностью перестали встречаться в Сьерре. И вдруг ночные камеры на озере Тахо засекли появление отдельных особей, но это были бродяги-одиночки, брачные пары по-прежнему не появлялись. В наше время росомахи встречаются и в верховьях, и в низовьях хребта. Им немного помогли с переселением, и теперь они, похоже, окончательно вернулись.

– Оленей здесь, должно быть, тоже много, – предположила Мэри.

– Много. Как и везде. По крайней мере здесь у них есть естественные враги – пумы, койоты.

Пассажиры по очереди смотрели в трубу, наблюдая за пиршеством семейки росомах. Зрелище не для впечатлительных натур. Детеныши озорничали, как делают все дети в их возрасте. «Первогодки, – уточнил Арт. – На следующий год мамаша их прогонит». Низкий рост и короткие лапы не придавали зверькам грациозности. Они напоминали выдр, которых Мэри видела в зоопарке, и манеру передвижения выдр на суше, зато в воде выдры были вылитая грация. У росомах же есть только суша. И никакой грации. Разумеется, если смотреть с человеческой точки зрения. В то же время росомахи ловки, уверены в себе и жизнерадостны, невзирая на снег. Ничего и никого не боятся. Дикие звери у себя дома, вернувшиеся в родные края после векового отсутствия. Соединительная ткань мира.

Мэри отошла в сторону, продолжая наблюдать. На мгновение ее отвлекла мысль о Фрэнке, горных козах и сурках. Вид животных вернул ее к реальности. Малыши теребили мать, резвились. Как глубоко заложена во всех млекопитающих потребность в детских играх. Интересно, детеныши саламандр тоже играют? Мэри и вспомнить не могла, когда играла в последний раз – детство отодвинулось так далеко, – а сейчас вдруг вспомнила, как пинала мячик во дворе. Точно.

Мамаша вела себя с небрежным терпением, не обращая внимания на то, как детеныши влезают ей на спину, возятся, кубарем скатываются вниз. Малыши фыркали и тыкались носами маме в живот, та отгоняла их небрежным взмахом передней лапы. Хозяева зимы. Им все нипочем, и нечего бояться. Арт говорил, что росомаха способна обратить в бегство медведя, пуму или волка. Там, где ступила ее лапа, ей нет равных.

Капитан Арт относился к зверькам с благоговением, которое отзывалось в душе Мэри радостью. Он растворился в моменте. Спешить некуда, ради этого они сюда и летели. Еще раз шевельнулась память о Фрэнке и совместной поездке на луг под Флимсом, на этот раз без горечи. Мэри была благодарна, что Фрэнк позвал ее туда и познакомил с этим удивительным человеком. Она почувствовала холод, первые щипки голода и малую нужду. Но ведь прямо перед ней резвились росомахи. Когда еще такое увидишь.

Арт опомнился и повел их обратно к дирижаблю, когда солнце уже скрылось за макушками деревьев. К этому времени все реально замерзли и, греясь в гондоле, устроили импровизированную вечеринку. Подчиняясь ветру, корабль полетел на восток, воздух под ними насытился розовым «альпийским» светом.

Курс на север, потом на восток через пустыню, Скалистые горы, плоскую прерию, до самой тундры. Граница между великими бореальными лесами и тундрой имела странный, убогий вид. Арт объяснил, что вечная мерзлота во многих местах подтаяла, из-за чего появился феномен «пьяного леса» – деревья росли криво и в разные стороны. Потом все пространство внизу заняли озера. Озер было больше, чем суши. При виде огромной водной глади казалось, что цель «Половины Земли» вот-вот будет достигнута, что проект фактически выполнен. Это не соответствовало действительности, но человек всегда судит по тому, что видит перед собой. Люди заполонили планету, как саранча. Нет, не совсем так. В городах – похоже на то, но не здесь. На такой большой планете реальность способна представать в разном облике.

Новый портовый город за Полярным кругом назывался Маккензи-Прайм и смахивал на бывшую промзону. Единственный док длиной шесть километров, утыканный кранами для обслуживания контейнеровозов. Открытие Северного Ледовитого океана для судоходства породило одну из самых необычных зон эпохи атропоцена. Сюда заходили в основном контейнеровозы, переделанные под солнечную энергию и автоматическую навигацию, медлительные, но надежные. Дальний транспорт с нейтральным показателем углеродной эмиссии – грех жаловаться. И практически некому – местного населения в Арктике мало, на всем побережье Северного Ледовитого океана проживало меньше миллиона человек: инуиты, саамы, атапаски, инупиаки, якуты, русские, американцы, канадцы, скандинавы.

Цвет воды в океане, до северного горизонта свободном ото льда, был желтый – большой шок для новоприбывших. Вид отвратительный – как будто кто-то разлил ядохимикаты, на самом же деле вода поменяла цвет из-за геоинжиниринга, став самым наглядным свидетельством геоинжинерной мысли в действии, заодно вызвав вал критики. Однако прогрев океана, лишенного ледяного покрова, сам по себе способен безвозвратно превратить планету в сплошные джунгли. Все модели подтверждали этот вывод, поэтому, согласно протоколам Парижского соглашения, было решено воспрепятствовать этому процессу и выпустить в воду пигмент, поглощающий свет. Желтизна мешает солнечным лучам проникать в толщу воды и даже отражает часть из них обратно в космос. Для окрашивания больших пространств пигмента требуется не так уж много. Искусственные и натуральные пигменты разлагались за летний сезон постепенно, что позволяло принимать решение о повторной окраске лишь в следующем году. Красители на нефтяной основе были дешевы в производстве, являлись слабыми канцерогенами. Натуральные красители изготовлялись из коры дуба и тутового дерева без использования нефтепродуктов и были немного ядовиты. По мере накопления сведений люди варьировали применение двух видов. Экономия энергии и тепла в плане альбедо была невероятной: альбедо (где единица – это полное отражение, а ноль – полное поглощение) увеличилось с 0,06 для открытой воды до 0,47 для желтой. В космос вернулось колоссальное количество энергии. Соотношение выгоды на единицу затрат невозможно выразить никакими графиками.