Голубой Марс - Ким Стэнли Робинсон

Затем секвойи поредели, как на выезде из района небоскребов, и вскоре впереди осталось лишь несколько деревьев. И глядя между их стволами, Ниргал снова резко остановился: на дальней стороне узкой поляны каньон преграждала стена воды. Настоящая стена воды, тянущаяся от самого края и нависающая над ними ровной и прозрачной массой.

Дамба водохранилища. С недавних пор их начали строить из прозрачных листов алмазной сетки, вставленных в бетонное основание – Ниргал видел его: тонкую белую линию, которая тянулась вдоль обеих стен каньона и по его дну.

Масса воды стояла над ними, как поверхность огромного аквариума, мутная возле дна, где в грязи плавали какие-то растения. Чуть выше были видны серебристые рыбы размером с тех антилоп – они мелькали у прозрачной стены, а затем исчезали в темных глубинах.

Три антилопы беспокойно метались перед барьером, самка и детеныш следовали за резкими поворотами самца. Когда охотники приблизились к ним, самец внезапно подскочил и со всей силы ударил головой о дамбу. Рога, как костяные ножи, стукнулись о нее со страшным звуком, и Ниргал в страхе замер, как и все остальные, кто лицезрел это дикое действо, такое яростное, словно это сделал человек, – но самец отпрянул и попятился. Затем развернулся и ринулся на них. Тогда в воздухе закрутились боласы, его ноги оплела веревка, прямо над копытами, и он рухнул оземь. Часть охотников столпилась вокруг него, остальные камнями и копьями повалили самку с детенышем. Визг резко оборвался. Ниргал увидел, как горло самки перерезали клинком с обсидиановым лезвием, и кровь хлынула на песок возле самого основания дамбы. Сверху подплыла крупная рыба и взглянула на них.

Женщины с зеленым шарфом теперь не было видно. Другой охотник, мужчина, на котором было надето только ожерелье, закинул голову и издал вой, нарушив то странное молчание, которое сопровождало их работу. Он протанцевал по кругу, а потом ринулся к прозрачной стене дамбы и метнул копье прямо в нее. Оно отскочило от поверхности. Торжествующий охотник подбежал к стене вплотную и ударил по ней кулаком.

Женщина-охотник с кровью на руках повернула голову и надменно взглянула на него.

– Хватит дурачиться, – сказала она.

Копьеметатель рассмеялся.

– Не волнуйся, эти дамбы в сто раз прочнее, чем нужно.

Женщина презрительно покачала головой.

– Какая глупость так искушать судьбу.

– Поразительно, какие подозрения кроются в боязливых умах.

– Дурак ты, – сказала женщина. – Случайности так же реальны, как что угодно другое.

– Случайности! Судьба! Ка! – Он поднял копье и снова метнул его в дамбу: то отскочило и чуть не попало в него самого, и он безудержно рассмеялся. – Какая счастливая случайность! Судьба помогает смелым, да?

– Придурок. Проявил бы хоть какое-то уважение.

– Я и так, со всем уважением к этой антилопе, ударил в стену прямо как она. – Он хрипло рассмеялся.

Остальные не обращали на них внимания, занятые тем, что забивали пойманных животных.

– Большое спасибо, брат! Большое спасибо, сестра!

У Ниргала дрожали руки, он чувствовал запах крови и истекал слюной. От кучек кишок в холодный воздух поднимался пар. Из поясных сумок появились магниевые жерди, их выдвинули во всю длину и привязали за ноги обезглавленные тела антилоп. И охотники, взявшись по краям, подняли их над землей.

Женщина с окровавленными руками кричала на копьеметателя:

– Ты бы лучше помог нести, если хочешь это есть.

– Да пошла ты! – ответил он, но все же взялся за передний конец жерди, на которой висел самец.

– Идем, – сказала женщина Ниргалу, и они поспешили на запад поперек дна каньона, между водной стеной и последней из огромных секвой. Ниргал пошел следом, в животе у него урчало.

Западную стену каньона украшали наскальные рисунки: животные, лингамы, йони, отпечатки ладоней, кометы и космические корабли, геометрические фигуры, сгорбленный флейтист Кокопелли, – все едва различимые в сумраке. В скале была вырезана лестница, которая тянулась вдоль уступа, имевшего форму почти идеально правильной буквы Z. Охотники двинулись вверх, и Ниргал за ними. Когда он снова стал подниматься в гору, то почувствовал, что желудок пожирал сам себя, а голова закружилась. А прямо перед ним несли черную антилопу.

Чуть выше росло несколько гигантских секвой, оставшихся на краю каньона в стороне от остальных. Когда охотники добрались туда, то, повернувшись к последним лучам заходящего солнца, Ниргал увидел, что эти деревья образовывали круг – неровный хендж из девяти деревьев с большим местом для костра в центре.

Группа вошла в круг и принялась разжигать костер, свежевать антилопу, вырезать крупные куски мяса с ее бедер. Ниргал стоял и смотрел, и ноги его колотились, будто он работал на швейной машинке, рот фонтанировал слюной, он сглатывал снова и снова, каждый раз, когда чувствовал запах мяса, возносившийся в свете ранних звезд. Свет от костра растекался в темноте, создавая в круге деревьев мерцающее пространство под открытым небом. Ниргал глядел на отблески на иглах секвой, и ему чудилось, будто он видит собственные кровеносные сосуды. Вокруг некоторых стволов вверх, уводя к ветвям, поднимались винтовые лестницы. Высоко над ними горели лампы, и звучали голоса, словно крики жаворонков, взлетевших к звездам.

Трое или четверо охотников сгрудились вокруг Ниргала, угостив его лепешками, судя по вкусу, из ячменя, затем каким-то пламенным алкоголем, который разливали в глиняные чашки. Они рассказали ему, что нашли хендж секвой несколько лет назад.

– А куда делась… ваша главная охотница? – спросил Ниргал, озираясь.

– О, Диана-охотница не сможет ночевать сегодня с нами.

– К тому же она облажалась и не хочет быть здесь.

– Да все она хочет! Ты же знаешь Зо, она всегда найдет причину.

Они рассмеялись и переместились поближе к огню. Женщина достала обугленный кусок мяса и помахала им на палке, пока тот не остыл.

– Я съем тебя целиком, сестра моя! – и откусила его.

Ниргал ел с ними, впав в беспамятство от вкуса горячего мяса, с силой пережевывая, и все равно глотая пищу кусками, весь возбужденный и дрожащий от сводящего с ума голода. Еда, еда!

Второй кусок он ел медленнее, больше наблюдая за другими. Его желудок быстро наполнялся. Он вспомнил рывок по оврагу: поразительно, на что оказалось способно тело в подобной ситуации, он словно испытал внетелесный опыт – или же телесный, но управляемый подсознательно, вероятно, откуда-то из глубины мозжечка, тем древним подсознанием, которое позволяло совершать невиданные вещи в состоянии благодати.

Пропитанная смолой ветка выплевывала из пламени искры. Его зрение до сих пор не успокоилось, изображение прыгало и казалось размытым. К нему подошел копьеметатель вместе с еще одним мужчиной.

– На, выпей это, – сказали ему и, смеясь, поднесли к губам кожаную трубку, после чего ему в рот полился горький, похожий на молоко напиток. – Выпей крови белого брата, брат.