Мик Джаггер - Филип Норман

Понимая, что настоящая опасность уже позади, Маршалл Чесс отправился к Ист-Ривер и с облегчением выкинул свой пистолет. Чесс не подозревал, что нью-йоркское отделение «Ангелов» уже которую неделю названивало гастрольному менеджеру Питеру Раджу и требовало встречи, каковую Радж, памятуя о надвигающихся концертах в «Медисон-сквер-гардене», счел разумным устроить. Заявив, что на Алтамонте их калифорнийские братья потеряли 60 тысяч долларов, нью-йоркские «Ангелы» предложили «Стоунз» загладить вину, устроив концерт, на котором «Ангелы» выступят промоутерами. Радж подыгрывал им и тянул время, пока группа не отбыла благополучно из страны.

Финальный концерт состоялся 26 июля, в двадцать девятый день рождения Мика. В зале присутствовали сливки манхэттенского общества: принцесса Ли Радзивилл, леди «Слим» Кит, Оскар и Франсуаза де ла Рента, Уинстон и Си Зи Гест, а также Энди Уорхол, Трумен Капоте, великий драматург Теннесси Уильямс и кинозвезда За За Габор. По такому случаю Чип Монк хотел вывести на сцену живого слона и выпустить в зал 500 живых кур — как выпускали белых бабочек в Гайд-парке, — но управляющие «Гарденом» обломали весь кайф, запретив и то и другое. Вместо этого, вспомнив времена «Beggars Banquet», музыканты швырялись друг в друга тортами, а 17 тысяч зрителей пели «С днем рожденья тебя» (дирижировал Стиви Уандер).

За концертом последовал изобильный праздник, который Ахмет Эртеган закатил на сцене отеля «Сент-Реджис», где вживую играл оркестр Каунта Бейси. За центральным столом, большим и круглым, Мик говорил о делах с Эртеганом, а рядом ничего не подозревающая Бьянка болтала с Крис О’Делл. Вокруг бродил Уорхол и щелкал поляроидом — особенно он заинтересовался, когда из гигантского деньрожденного торта выскочил один из его «фабричных»[284] протеже Джерри Миллер, в чем мать родила, только все деликатные места тактично прикрыты плетеными кистями. И рокеры, и светские львы обильно пользовали кокаин и косяки. Позже Мик прервал дискуссию о валовых доходах и процентных отчислениях ради экспромтного джема со Стиви Уандером и Мадди Уотерсом — гостем, который, пожалуй, по-прежнему восхищал его больше всех. Все это оказалось несколько чересчур для светской колумнистки Хэрриэт Ван Хорн. «Я вспоминала древних, что были бы как дома на вакханалии, которой обернулся день рождения Джаггера, — писала она. — Нерон… Калигула… маркиз де Сад. Еще я вспоминала „Заводной апельсин“ и семью Мэнсона».

* * *

К сентябрю Мик вернулся в Лондон и снова поселился на Чейн-уок. На начало 1973 года планировались дальневосточные гастроли, а сразу после — европейские, и неотступный вопрос: «Будет ли он и в тридцать лет петь „Satisfaction“?» — потерял свою актуальность. Но вскоре после возвращения в добрую старую Англию он объявил, что в тридцать три уйдет из группы. «В этом возрасте человеку пора заняться чем-нибудь другим. Я не могу точно сказать, что это будет… но не шоу-бизнес. Я не хочу на всю жизнь остаться рок-н-ролльным певцом… Мне невыносимо думать, что я буду как Элвис Пресли — петь в Лас-Вегасе, а в зале — домохозяйки и старушки с сумочками».

Лондонским сотрудникам тоже казалось, что Миков брак тускнеет довольно быстро. Когда Ширли Арнольд ушла из конторы «Стоунз» после девяти лет беспорочной службы, Мик и Бьянка явились на ее прощальную вечеринку по отдельности, преподнесли подарки по отдельности (он — топазовый кулон, она — какие-то духи), а потом разругались из-за того, что считать официальным прощальным даром. Впрочем, и Мик, и Бьянка были любезны с Ширли и ей благодарны.

К концу ноября он опять умчался прочь в одиночестве — «Стоунз» собрались записывать новый альбом на ямайской студии «Дайнэмик». Выбор студии объяснялся растущей славой Кита как неисправимого наркомана — помимо Швейцарии, где он уже отчаянно скучал, ни одна страна, кроме Ямайки, не давала ему визу. Кроме того, Мик был решительно настроен не превращать это продолжение «Exile on Main St.» в «очередной сборник рок-композиций» и надеялся, что родина регги подтолкнет группу в новом направлении. Был и дополнительный бонус: от колониального прошлого острову досталась крикетомания, не уступавшая британской, и можно было до потери пульса смотреть матчи среди зимы.

Альбом, в итоге вышедший под названием «Goats Head Soup», стал последней работой Джимми Миллера со «Стоунз». Он курировал все хиты группы, начиная с «Jumpin’ Jack Flash» в 1968 году, но так и не получил официального статуса продюсера и не уговорил Мика увеличить причитающийся ему скромный процент. К нему относились как к ремесленнику, нанимали на каждый альбом заново, но у Миллера имелись беды и посерьезнее. Проведя столько времени рядом с Китом, он тоже стал наркоманом — вот только у него не было такой уймы денег и такого поразительного здоровья.

Работа на «Дайнэмик», с ямайскими и гайанскими музыкантами и китайским звукорежиссером Майки Чжуном, подстегнула «Стоунз» — в хорошем смысле. Но Джимми Миллер замечал, как Мика, обычно такого сосредоточенного и дисциплинированного, выбивали из колеи звонки Бьянки. Как-то вечером, когда она позвонила из Лондона, он как раз записывал вокальную партию и пел так, что ямайские музыканты и Майки Чжун аж сияли от восторга. Поговорив с Бьянкой и вернувшись в студию, он так спеть больше не смог.

Запись прервалась 2 декабря, когда полиция Ниццы выписала ордер на арест Кита и Аниты по обвинению в хранении героина и всех «Стоунз» призвали на Лазурный Берег давать показания. Мик вернулся в свой прежний дом в Биоте, где домоправительница мадам Вилла погладила ему костюм для суда. 4 декабря он выступил с заявлением, гласившим, что он, Билл, Чарли и Мик Тейлор не обвинялись и не были арестованы из-за героина и что «никогда в жизни мы не проводили наркотических вечеринок у себя в домах».

Он вернулся к Бьянке и Джейд на Чейн-уок и обнаружил, что предрождественская атмосфера заморожена до ледяного состояния новым американским хитом, синглом Карли Саймон «You’re So Vain». То был гимн феминистского эго, сатирическое послание о конце любви, обращенное к возлюбленному-нарциссисту, который носил шляпу «strategically dipped below one eye»[285] и не отрывал влюбленного взора от своего отражения в зеркале. Детальный портрет Мика — ибо на эту планету не ступала нога человека, более склонного стратегически надвигать шляпу и глазеть в зеркало, — становился еще достовернее во втором припеве («You’re so vain, you probably think this song is about you»[286]), когда бэк-вокалом звучит его голос, приглушенный, однако прекрасно узнаваемый.

Дочь Ричарда Саймона, сооснователя нью-йоркского издательства «Саймон и Шустер», Карли стала первой отчетливо высококлассной девицей, сделавшей карьеру в американской поп-музыке. Мик познакомился с ней в начале 1972 года через бывшего подопечного битловской «Эппл» Джеймса Тейлора, за которого она вскоре вышла замуж. Спустя несколько месяцев, когда она в Лондоне записывала «You’re So Vain» при поддержке Гарри Нилссона,[287] Мик случайно забежал в студию и присоединился, очевидно не усмотрев в тексте ничего предосудительного. Услышав, как созвучны эти двое, Нилссон добродушно откланялся.