Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

Закончив свои основные книги, Антон Иванович беспокоился за дальнейшее сохранение своего многочисленного архива. Ему, конечно, было место в России, но – только после освобождения ее от большевиков. Деникин решил передать документы временно в какое-нибудь солидное иностранное госучреждение. Самым подходящим ему казался Пражский архив.

По этому поводу Деникина атаковал видный эмигрантский военный историк генерал Н. Н. Головин, являвшийся в Париже представителем Гуверовской библиотеки при Стэнфордском университете в Калифорнии. Для нее он собирал по Европе русские документы, связанные с Гражданской войной, и переправлял их в США. Головин убеждал в письмах Деникина:

«Нет никакой гарантии против того, что чехи не передадут документы большевикам. Чехи не постеснялись выдачи большевикам адмирала Колчака – с архивами стесняться будут меньше».

В августе 1935 года Деникин все-таки передал свой архив на хранение чехословакам, подписав соглашение с «Русским заграничным историческим архивом при Министерстве иностранных дел Чехословацкой республики». Эти документы составили: неполный архив по делам Особого совещания при главкоме ВСЮР; личный архив генерала Деникина по истории русской революции и Гражданской войны, включающий 831 документ, плюс – лубки и фотографии; обширный, хотя и неполный, архив генерал-квартирмейстерской части Вооруженных Сил Юга России.

Генерал Головин, сомневавшийся в презентабельности чехов, оказался и прав, и неправ. В 1945 году после занятия советской армией Чехословакии Пражский архив оказался в ее руках. Зато после падения коммунизма в России архив, как Антон Иванович и мечтал, стал полноправно причитаться его родине.

Отдав свой архив более близким и по духу чехословакам, а не американцам на другом краю земли, Деникин болел «ностальгией» и по русскому вкладу в Первую мировую войну. В ней потерпели крах империи России, Германии, Австро-Венгрии, все европейцы хватили лиха, но генералу было особенно обидно за русских: мы расплатились наиболее жестоко. А где только наши солдаты не лили тогда свою кровь? Было это и на полях Франции, на каких русские солдаты и в 1918 году продолжали доблестно сражаться, хотя уже не имели былой веры, царя и вдали дымилось их Отечество.

В мае 1937 года комитет русских эмигрантов открывал памятную кладбищенскую часовню бойцам Русского экспедиционного корпуса, погибшим во Франции в 1914—18 годах. Генерала Деникина пригласили сюда, он сказал речь от души, обращаясь и к присутствовавшим французским офицерам:

«Сегодня открытием храма-памятника мы почтили тех русских воинов, что пали с честью на французском фронте. Они, эти павшие – символ огромных жертв, принесенных Россией и старой русской армией во имя общего некогда дела. Бывшие наши союзники не должны забывать, что к 1917 году русская армия удерживала напор 187 вражеских дивизий, то есть половину всех сил противников, действовавших на европейских и азиатских фронтах… Что даже в 1918 году, когда не стало русской армии, русский легион дрался здесь на французской земле до конца, похоронив на полях Шампани немало своих храбрецов…

Не мы заключили Брест-Литовский мир… Это сделали другие… Мы не сомневаемся, что французская армия это понимает, но, когда в силу современных политических обстоятельств, эту быль стараются забыть или извратить, мы не можем не испытывать чувства горечи. Горечи за национальную Россию, горечи за уцелевших и выброшенных смутой на чужбину, горечи за павших в боях.

Спит мировая совесть. Пожелаем живым – увидеть ее пробуждение».

Осенью 1937 года НКВД СССР удалось расправиться со своим очередным крупным белогвардейским врагом – командиром РОВСа генералом Е. К. Миллером. В данной чекистской акции, очевидно, должен был пасть и генерал А. И. Деникин, которого выручила и на этот раз «сверхинтуиция», как оценивает такое «шестое» чувство у ее отца Марина Антоновна, какое уже ярко проявилось в кутеповских делах.

Генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер был выпускником Академии Генштаба, в Первую мировую командовал корпусом, после высадки союзников на севере России назначен Колчаком главнокомандующим белыми войсками Северной области. В 1930 году после расправы с генералом Кутеповым он возглавил Русский Общевоинский союз.

В 1935 году генерал Миллер назначил начальником крайне конспиративного подразделения РОВСа, занимавшегося контролем ровсовцев, наблюдением за «неблагонадежными» эмигрантами, подбором агентов для заброски в СССР, генерал-майора Н. В. Скоблина. Этот 41-летний атлетический красавчик с коротко подстриженными усами, раздражающий лишь постоянно бегающими глазами, имел превосходный послужной список. Участник Первой мировой, он еще в 1917 году вступил в 1-й ударный Корниловский отряд. У Деникина стал командиром Корниловского полка, у Врангеля – Корниловской дивизии. Недолюбливали, правда, его добровольцы за жестокость с пленными и населением.

Женат был Скоблин на знаменитой певице Надежде Плевицкой, которую корниловцы отбили осенью 1919 года в Одессе у красных в полном смысле этого слова: она до их прихода сожительствовала здесь с чекистом Шульгой. Плевицкой Надежда называлась по фамилии погибшего в Первую мировую ее первого мужа-поручика, а была урожденной Винниковой из большой курской крестьянской семьи. Малограмотная крестьянка Дежка, как ее кликали в родной деревне, обладала таким прекрасным голосом, что вскоре стала петь в московском Большом зале консерватории. Император Николай Второй стал поклонником ее таланта.

В России Дежке Плевицкой покровительствовал Собинов, а эмигрантке-«курскому соловью» в ее турне по Америке в 1927 году в Нью-Йорке аккомпанировал Рахманинов. Скоблин антрепренером организовывал гастроли жены. Но к концу 20-х годов ее успех стал выдыхаться.

Тогда эту привыкшую жить на широкую ногу супружескую парочку в 1930 году и завербовали чекисты. Советские агенты генерал Скоблин и Плевицкая сразу купили двухэтажный дом под Парижем и автомобиль. Он получил кличку «Фермер – ЕЖ-13», она – «Фермерша». Чекистские напарники успели поучаствовать в подготовке похищения Кутепова.

Вот такой генерал затеял в сентябре 1937 года в Париже празднование 20-летнего юбилея родного Корниловского полка. О связях Скоблина с НКВД к тому времени были серьезные предположения, в 1936 году над ним по этому поводу состоялся суд чести старших генералов. Ничего не удалось конкретно доказать, но Миллер снял Скоблина с начальников секретного отдела РОВСа. Тем не менее, на корниловских торжествах Скоблин был главным. На них он сидел за председательским столом в центре, справа от него – Деникин, слева – Миллер.

Антон Иванович относился к РОВСу после исчезновения Кутепова совсем отстраненно, ему казалось, что там перестали командиров слушаться. И с Миллером он был не близок, но дня за два до корниловских праздников Деникин поближе общался с Евгением Карловичем, так что в их президиуме, возглавляемым «Фермером», Антон Иванович был очень дружественным начальнику РОВСа, и особенно потом на банкете. Здесь бывший главком с радостью чокался с первопоходниками, были из Брюсселя и Шапрон с супругой Натальей Лавровной – ближайшей наследницей имени генерала Корнилова.